"Бог - есть Любовь" и " Бог любит всех нас" - закреплены ли эти тезисы догматически?

[Marishkin]

Так меня учит моя Церковь.

Вообще-то, это безо всякой Церкви очевидно. Если Бог вечен и неизменен, Он не может быть подвержен аффектам.

[Гость Алексей 1976]

Поскольку Бог нас действительно любит, бойтесь, как бы Он не образумил Вас более сурово, отводя тем от вечной погибели.

 

Так, например, люди, которым ампутировали обе ноги, накануне, возможно, считали себя несчастнейшими из смертных от нехватки денег на покупку модной тачки или от того, что предмет вожделения посмела предпочесть другого...

[boroda]

Поскольку Бог нас действительно любит, бойтесь, как бы Он не образумил Вас более сурово, отводя тем от вечной погибели.

Если действительно отводя - зачем бояться?

[Damien]

«И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в неё. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём» (1 Иоанна 4:16).

[Damien]

Если действительно отводя - зачем бояться?

Наверное, потому что

Бог иногда учит весьма резкими методами.

[Amtaro]

потому что в Боге нет чувств.

Разве?

Чувство, то есть аффект, или чувство в человеческом понимании - свойство человеческой падшей натуры. Скорее всего, чувств в нашем понимании, не было и у Адама. Тем более у Бога. А любовь - это не чувство, а благодетель, в христианском понимании.

[Marishkin]

Вот, это уже интереснее .

А что мешало Адаму быть подвержену аффектам? Это же не свидетельство падшести натуры само по себе, а только свидетельство её изменчивости. Потом, мы помним, что Еве дерево показалось приятно для глаз и вожделенно. Это определённо аффекты.

Есть, конечно, ненулевая вероятность, что аффектам подвержена была только Ева, а Адам - нет.

[Maxim Bulava]

По поводу сабжа. Если бы я был несколько менее черствым душой, то, наверное, тема и тезисы в ее развитие меня бы шокировали.

[Amtaro]

Вот, это уже интереснее .

А что мешало Адаму быть подвержену аффектам? Это же не свидетельство падшести натуры само по себе, а только свидетельство её изменчивости. Потом, мы помним, что Еве дерево показалось приятно для глаз и вожделенно. Это определённо аффекты.

Есть, конечно, ненулевая вероятность, что аффектам подвержена была только Ева, а Адам - нет.

Приятно для глаз - это необязательно чувство в нашем понимании. То есть эмоции не обязательно связаны с этим. Ну а в плане 5 чувств - обоняния, осязания и т.д. - это, конечно, присутствовало и у Адама.

[Marishkin]

А меня тема и шокировала.

Своеобразием понимания католической доктрины .

[Maxim Bulava]

А меня тема и шокировала.

Своеобразием понимания католической доктрины .

А Вы тут за кого: за большевиков, али за коммунистов за Соловьева или за...? За кого, в общем?

[Marishkin]

За катехизис .

[Maxim Bulava]

Ну катехизис-то про "Бог есть любовь" любовь пишет. Много так.

[Хараим]

Ну, слвав Богу - а я уже за латинян стал беспокоиться.

[Marishkin]

Да, что не мешает некоторым очень своеобразно понимать эту формулировку .

 

А в теме всё прозрачно. Счастливые люди чувствуют "Божью любовь", несчастные люди не чувствуют "Божьей любви". Богословие привлекать не требуется .

[Хараим]

Любовь Бога всегда определяется перспективой вечной жизни, а потому не всегда может адекватно восприниматься зрением, которое этой перспективы не видит.

[Marishkin]

То есть я получу свои 20 долларов, когда уеду из города?

(Я прошу прощения, но эта байка - действительно очень яркая иллюстрация атеистических сомнений.)

[Хараим]

То есть я получу свои 20 долларов, когда уеду из города?

(Я прошу прощения, но эта байка - действительно очень яркая иллюстрация атеистических сомнений.)

Хуже - Вы можете вообще не получить свои 20 долларов, так как может так случиться, что Вам они вовсе не нужны.

[Marishkin]

Ну, собственно, да. Или не получу .

[Хараим]

И что самое прикольное - когда Вы уедете из города, Вы и сами поймёте, насколько было неразумным так желать 20 долларов, и насколько Вы заблуждались на счёт их необходимости.

[Solowhoff]

Тут для начала надо определиться,что мы подразумеваем под терминами "Божия любовь" и "Бог любит нас". А то ведь слова "любовь" и любить" - довольно расплывчаты и многозначительны. Можно любить женщину, можно - Родину, можно - природу, а можно и пиво или мороженое. И все эти совершенно различные категории обозначены одним словом - "любить".

[Neta]

1 Коринфянам, 13 глава.

[Марион]

Мир в целом, но не каждого из нас.

Нет, именно каждого из нас, каждую отде5льную вещьв:

Прежде всего Бог знает каждую вещь в ее единичности, а не только ее некие всеобщие принципы или контуры, так сказать "в общем" и "в целом"::

 

Поскольку знание Бога — это причина вещей, Его знание простирается столь же далеко, сколь далеко простирается действие Его как причины. Поэтому как производящая сила Бога распространяется не только на формы, каковые суть причины универсальности, но также и на материю, ..., точно также и знание Бога [необходимо] должно распространяться на индивидуализированные материей единичные вещи. Ибо, коль скоро Он знает отличные от

Себя вещи посредством Своей сущности, либо через подобие, либо как их деятельное начало, Его сущность [сама по себе необходимо] должна быть достаточным основанием знания всех

сотворенных Им вещей, причем не только [знания] общего, но также и [знания] единичного. Нечто подобное можно сказать и о знании мастера, если оно обусловливает создание не одной только формы, но и всей вещи в целом.

Св.Фома Аквинский, Сумма Теологии. Ч1. В.14, Ст.11, корпус

 

Поскольку же в Боге все существенно и в Его простоте тождественно (знание, воля, любовь и т.д), то нетрудно перейти к идее Божественной любви:

 

Бог любит все существующие вещи. Ведь все существующие вещи, поскольку они существуют, благи, ибо существование вещи само по себе — благо, равно как и любое совершенство, коим обладает [существующая] вещь, является ее благом. Затем, как было показано выше (19, 4), воля Божия суть причина всего. Из этого необходимо следует, что вещь имеет как бытие, так и любое другое благо лишь постольку поскольку этого пожелал Бог. Таким образом, каждой существующей вещи Бог пожелал [сообщить] некоторое благо. Следовательно, коль скоро любить что-либо есть не что иное, как желать этой [любимой] вещи блага, очевидно, что Бог любит все сущее. Хотя, конечно, эта любовь отлична от нашей. Ведь как наша воля не является причиной благости вещей, но лишь движется ею как своим объектом, так и наша любовь, посредством которой мы желаем чему-либо блага, не является причиной его благости; напротив, [именно] его благость, действительная или кажущаяся, призывает нашу любовь пожелать ему сохранить имеющееся благо и достигнуть еще не имеющегося, и к этой цели мы и определяем свои действия. Любовь же Бога [сама] зарождает и созидает благость

Св.Фома Аквинский, Сумма Теологии. Ч1. В.21, Ст.2, корпус

[Марион]

Замечательно описал божественную любовь в христианском понимании Макс Шелер ("Рессентимент в структуре моралей", Глава 2.). Привожу довольно длинную цитату, так как надлежащей ссылки на текст 2-й главы в сети не обнаружил, а он весьма любопытный.

 

Итак:

 

Благодаря мыслителям и поэтам Древней Греции и Рима нам хорошо известно, какова была ценность любви в античном мире и значимость ее для античной морали. …На первом месте по ценности над любовью здесь стоят логическая форма, закон, справедливость — вообще все «рациональное» внутри нравственного, момент, основанный на мере и равенстве в наделенности благами и страданиями. Какие бы различия ни проводил Платон (например, в «Пире») между видами любви, все-таки любовь для греков остается чем-то относящимся к чувственной сфере, а именно формой «желания», «потребности» и т. п., не свойственных совершенному бытию… Напротив, в христианской морали любовь, «которая больше всякого разума делает счастливым» (Августин), явно превосходит по ценности рациональную сферу. Об этом говорит притча о блудном сыне, одинаковая любовь отца к обоим сыновьям — «пощечина» античной идее справедливости. «Agape» и «Caritas» резко и дуалистически отделены от «Eros» и «Amor», между тем у грека и римлянина было скорее представление о постепенности перехода от одного к другому, хотя различия в степени между ними и признавались. Напротив, христианская любовь как надприродная духовная интенция прерывает и гасит все закономерности естественно-инстинктивной жизни, например ненависть к врагам, месть и желание расквитаться, и переносит человека в совершенно новое жизненное состояние. Но это еще не самое главное. Главное — это то направление движения, которое согласно античной морали и мировоззрению имеет любовь. Все античные мыслители, поэты, моралисты сходятся в одном: любовь — это, как говорит Платон в «Пире», стремление, тенденция «низшего» к «высшему», «несовершенного» к «совершенному», «формирующегося» к «сформировавшемуся», «me on» к «on» (небытия к бытию), «видимости» к «сущности», «незнания» к «знанию», «нечто среднее между обладанием и необладанием». Все отношения людей, так или иначе связанные с любовью, — брак, дружба и т. д. — делятся на отношения между «любящим» и «любимым», при этом любимый всегда — более благородная, совершенная часть и одновременно образец бытия, воли, действия для любящего. Это представление, выросшее из античных отношений жизни и абстрагированное от них, находит ясное выражение в многообразных формах греческой метафизики. Уже Платон говорит: «Если бы мы были богами, то не любили бы». Ведь у совершенного бытия не может быть никакого «стремления», «нужды в чем-либо». Здесь любовь — только «путь», «methodes». Согласно Аристотелю, во всех вещах коренится порыв к божеству, Νous, самому в себе блаженному мыслящему существу, которое «движет» миром (как «перводвигатель») — однако движет им не как существо деятельное и стремящееся вовне, а «как любимый движет любящим» (Аристотель), словно привлекая к себе, заманивая и приглашая. Сущность античной идеи любви поднята в этой концепции до Абсолютного и Бесконечного с неподражаемой величественностью, красотой и античной холодностью. Все мироздание, все вещи — от бытия «prima materia» до человека — суть не что иное, как великая цепь динамических духовных единств, в которой низшее стремится к высшему, а оно, в свою очередь, вновь стремится к тому, что выше него самого, и так до вершины — божества, которое само уже больше не любит, являя собой вечно покоящуюся цель всего многообразия любовных устремлений. На связь между этой идеей любви и принципом состязания (Agon), честолюбивого соревнования в достижении какой-либо цели — принципом, полновластно господствовавшим над всей греческой жизнью от гимназии и атлетических игр до диалектики и политики греческих городов-государств —, почти не обращали внимания. Между тем в этой идее вещи точно так же «опережают друг друга», соревнуются друг с другом за победу в космическом состязании за божество: несопоставима здесь лишь награда, ожидающая победителя, — участие в «сущности», знании и обладании ею. Здесь любовь — имманентный мирозданию динамический принцип, движущая сила великого «состязания» вещей за божество.

 

Сравним теперь эту концепцию с христианской. Перед нами то, что я называю поворотом (Umkehr) в движении любви. Греческой аксиоме, согласно которой любовь есть стремление низшего к высшему, здесь нанесен смелый удар. Любовь, наоборот, должна проявляться в том, чтобы благородный снизошел, низвел себя до неблагородного, здоровый до больного, богатый до бедного, красивый до безобразного, добрый и святой до злого и подлого, мессия до мытарей и грешников — и все это не только без античного страха потерять себя и самому стать неблагородным, но и в благочестивой вере приобрести в совершении этого акта «снисхождения», «склонения», в этой «самоутрате» нечто более высокое — стать подобным Богу. Трансформация идеи Бога и его отношения к миру и человеку — не причина, а следствие этого поворота в движении любви Теперь Бог не есть, подобно звезде, вечная, покоящаяся цель; он больше не движет миром, как «любимый движет любящим», но сама его сущность становится любовью и служением, а следовательно — и творением, велением, деянием. На место вечного «перводвигателя» мира приходит «создатель», сотворивший мир «из любви» к нему. С точки зрения античного человека, в Галилее должно было произойти нечто неслыханное и парадоксальное, совершенно не укладывающееся в аксиомы античного мира· Бог по собственной воле снизошел до человека, был бедняком и умер на кресте смертью простого раба! Отныне теряет смысл тезис о том, что надо любить добрых и ненавидеть злых, любить друга и ненавидеть врага. Нет больше идеи «высшего блага», имеющей содержание вне и независимо от самого акта любви и ее движения" Из всех благих вещей наиболее благая — сама любовь! Отныне «summum bonum»! есть не предметная ценность (Sachwert), не ценность того, в чем выражаются действия любви и заключаются ее результаты, — все они имеют значимость лишь как символы и основания для познания ее бытия в личности, — но актуальная ценность (Aktwert), ценность любви как любви. Таким образом, сам Бог становится «личностью», имеющей «идею добра», «совершенный по форме порядок», Logos, уже не над собой, а всего лишь под собой — как следствие акта своей любви. Он становится «любящим Богом», что, с точки зрения античного человека, — деревянное железо, «несовершенное совершенство». (Вот почему глубочайшее удовлетворение связано не с тем, чего добилась любовь (как акт стремления), а именно с "ей самой «Бог, раздавая нам свои дары, испытывает большую радость, чем мы, принимая их») Вспомним, как резко неоплатоническая критика подчеркивала, что любовь, будучи «потребностью» и «стремлением», — свидетельство «несовершенства» и что приписывать таковую божеству было бы ошибочно, дерзко и греховно! Но самое большое новшество — то, что любовь, согласно христианскому представлению, есть сверхчувственный акт духа, а не просто эмоциональное состояние (каковым оно является для современного человека), равно как и не стремление, не желание, а тем более — не потребность. Эти последние подчиняются закону, по которому они сводят себя на нет в процессе своего осуществления, между тем как с любовью такого никогда не происходит. Проявляясь в действии, она возрастает. И нет уже над любовью, до нее и независимо от нее никаких рациональных принципов, никакого закона и «справедливости», которые могли бы управлять ею и тем, как она распределяется по сущностям сообразно их ценности! Друзья и враги, добрые и злые, благородные и подлые — все теперь достойны любви. Кроме того, в каждом случае проявления зла в других людях я обязан разделить их вину, ибо всегда обязан спросить: «А был бы этот злой человек злым, если бы я любил его в достаточной мере?». Так как ощущения со-чувствия (sinnliches Mitf?hlen), уходя своими корнями в самый могущественный инстинкт — инстинкт пола, не являются, согласно христианским воззрениям, первоисточником любви и представляют собой отчасти даже помеху для нее, уже одна только нелюбовь (а вовсе не в первую очередь злодеяние) есть «вина», причем такая, о которой можно сказать: вина всякой вины.

 

Итак, картина радикально изменилась. Перед нами уже не сонм вещей и людей, опережающих друг друга в своем стремлении к божеству, а общность, каждый член которой обращается к Богу, помогает и служит Ему, — и именно в этом становится равным божеству, сама сущность которого заключается в великом любить—снисходить—служить.

[Drogon]

И все эти совершенно различные категории обозначены одним словом - "любить".

 

В русском языке языке - одним. А вот в украинском уже не одним, а уж в греческом и подавно....