Maxim Bulava

Конечно, можно предвидеть смерть эмбриона. Но я не совсем понимаю причину недоумения. У нас есть действие, которое само по себе (по своему объекту) нейтрально. У нас есть благая цель - спасение жизни женщины. Далее, мы предвидим последствия двоякого рода - хорошие и плохие - и принимаем решение совершить действие, так как благие последствия достаточно весомы и хороши для того, чтобы разрешить и плохие. Это обычная ситуация двойного эффекта, которая разрешается по правилам таких ситуаций. Я напомню, что мы вообще сначала поэлементно рассматриваем сам акт, а потом уже обращаемся к его последствиям. Если акт морально благ, то мы можем разрешить его плохие последствия, если перед нами ситуация двойного эффекта. Если же мы не предвидим злых последствий, то они и не влияют никак на нашу оценку акта.

Мера греховности поступка в приведенных примерах - да, она не зависит от того, упадет ли Ваня, и что с ним потом случится.

В общем и целом это так, не влияют. Единственное, что нужно отметить - если эти последствия не могли быть предвидены субъектом. Если их можно было предвидеть, то влияют.

Я понимаю это именно так. Люди с чуткой христианской совестью таковы не потому, что они одарены особым образом, а потому что привыкли честно ей пользоваться и прибили страсти. Всё, разумеется, с Божьей помощью. По большому счету, это вопрос выбора.

Совесть - функция интеллекта. Отсюда, кажется, можно было бы вывести предположение, что, не будучи одаренным интеллектуально, ты не связан и долгом быть совестливым, скажем так. Но дело в том, что совесть - элементарная функция. Аналоговая. Чтобы не быть связанным долгом повиновения совести, надо быть идиотом. Идиот, действительно, не имеет долга повиновения совести. "Слепых не судят". А у минимально разумных людей совесть именно как функция работает просто - убивать невинных нельзя, Иоанн невинен = убить Иоанна нельзя. У Ирода такая совесть - как функция - работала, она не может не работать. "Услышав это, Ирод опечалился", так ведь? Проблему для Ирода, если мы вынесем тему "возлежащих с ним" за скобки и сосредоточимся только на версии религиозного обета - клятвы перед Богом надо выполнять - создала не интеллектуальная недостаточность в просчитывании простеших силлогизмов, а то, что он и до этого интересовался Богом не сильно. Ну, так, видимо, на уровне довольно грубого суеверия... Сказал, мол, так делай, за базар отвечать надо - так Ирод представляет механику обета, и понимание "характера Бога" у него таково, что он допускает требование с Его стороны убивать пророков и есть детей. лишь бы за базар ответить. Поэтому он вносит, наряду с правильными, неверную предпосылку, и совесть ее соответственно обрабатывает - неверно. Это не от того, что он был интеллектуально ущербен, это от экзестенциальных выборов. Я так понимаю. Но вообще, если моральная задача реальна настолько сложна, что человеческий интеллект не справляется с ее обработкой, по причине условий ли задачи или собственной слабости, а "помощь зала" не способна помочь, тогда перед нами непреодолимое, а, следовательно, невиновное неведение.

Теперь мы разбираем случай виновно заблуждающейся определенной совести. Как и в предыдущих случаях, такая совесть требует совершения определенного акта или воздержания от него. Однако здесь у человека нет уверенности в правильности своих его ориентиров, и требование совести ставится под сомнение, или предстоящий акт может восприниматься даже как греховный. В качестве примера тут можно привести евангельский сюжет – Ирод поклялся, что выполнит любую просьбу, а девушка взяла, да и попросила убить невинного человека. И вот Ирод отчетливо понимал, что совершает грех, но ради клятвы и возлежащих с ним выполнил обещание. (Это «ради клятвы» некоторые отцы понимали в смысле религиозного обета – Ирод не просто поклялся, а поклялся перед Богом). Греховность акта, который требуется совестью, может не ощущаться четко, а только подозреваться, все равно перед нами тот же случай заблуждающейся совести. Разумеется, благоразумие требует от нас отбрасывать мнительные, ни на чем не основанные мысли «а вдруг я ошибаюсь?». Сомнение, как и во всех случаях, когда мы имеем дело с неведением, должно носить положительный характер, то есть основываться на достаточно веских доводах, а не быть беспричинным Некоторая видимая парадоксальность случаев определенной виновно заблуждающейся совести заключается в том, что человек не может действовать благим образом при ее наличии. Он не может повиноваться совести, поскольку она диктует ему сделать грех. Если человек только подозревает, что действие может быть грешно, тогда он, опять-таки, добровольно допускает возможность совершения им греха. А допускать, что твое действие, вероятно, является грехом, и совершать его – грех, потому что мы согласны с возможностью оскорбления нами Бога. Но человек не может и не повиноваться совести, поскольку совесть – единственный его поводырь в мире нравственного закона, и всё, что делается не по ней – снова грех. Некоторые авторы сравнивают положения человека в ситуации определённой виновно заблуждающейся совести с положением путника, который выбрал для себя негодного проводника в горы и знает об этом, или, по крайней мере, подозревает это. Он не может ни довериться проводнику, ни идти самостоятельно- на самостоятельный путь он тоже не способен. Таким образом, любой выбор оказывается греховным – грешно как повиноваться совести, так и отказаться следовать ей. Так, убив Иоанна, Ирод согрешил перед Богом. Но если бы он отказался от убийства, в то время как его совесть говорила ему, что он тем самым совершает клятвопреступление, он также совершил бы грех. Обратим на всякий случай внимание на следующую вещь – это не Бог ставит человека в ситуацию, когда у него нет иного выбора, кроме как согрешить. Это человек сам себя загнал в ловушку пренебрежением к своему долгу правильного понимания основ моральной жизни. Как только он обретет верное нравственное сознание (исправит совесть), кажущаяся безвыходность положения исчезнет, как дым. Итак, понимание того, что должным моральным актом мы считаем грех, или же смущение совести, когда мы не уверены, что собрались сделать благое дело, - верные для нас сигналы в пользу того, что мы должны замереть, остановиться и немедленно произвести настройку своей совести. Мы должны обрести уверенность в том, что если мы нечто делаем или чего-то не делаем, то это не противоречит требованиям нравственного закона. Лучший для этого способ – попросить совета заслуживающего доверия человека. Для людей простых и некнижных моралисты вполне достаточным считали поучение священника. Получив его, человек может действовать в доброй совести. Не потому, что священник гарантирован от ошибок в вопросах морали, а потому, что, полагаясь на его суждение, мы избегаем формального греха, теоретически допуская, что можем нарушить заповедь чисто материально. В следующий раз прокомментируем случай недоуменной совести.

Итак, несколько базовых правил обращения с совестью. Нам необходимо помнить, что совесть – краеугольный камень нравственной жизни. Именно она определяет, что совершает человек – добро или зло. Важное замечание. Выше мы довольно подробно говорили о нравственном законе и его подразделениях. Мы утверждали, что именно следование закону, нравственной заповеди, определяет моральное качество человеческого поведения. Не будем ли мы противоречить себе, когда утверждаем, что совесть определяет доброту и зобу наших поступков? Ничуть. Дело в том, что, хотя нравственный закон объективен, он не определяет нашего поведения императивно и непосредственно. Он может быть доступен нашему «я» лишь в свете нашего же разума, становясь как бы его частью, то есть будучи опосредованным совестью. Совесть выступает для нас своего рода переводчиком и толкователем закона, и нет никакого иного явления, которое делало бы моральный закон явным для нас. Поэтому: 1) Верная и при этом определенная совесть создает для нас непосредственное правило предстоящего поведения. Следование тому, что она повелевает сделать, а равно воздержание от того, что она запрещает – безусловное обязательство; 2) Невиновно заблуждающаяся, но при этом определенная совесть также является безусловным нравственным императивом. Объективно здесь человек идет против нравственного закона, но субъективно он считает себя следующим ему, и потому правым перед Богом. И Бог судит человека по состоянию его совести. Поэтому, например, человек, считающий, что ложь возможна в некоторых случаях, и убежденный, что его случай относится к числу таких некоторых, обязан солгать. Католик, твердо убеждённый, что протестанты учат истине, обязан присоединиться к протестантизму. Протестант, уверенный в истинности своего вероучения, грешит, если присоединяется к католичеству ради брака или каких-либо выгод. Обратим внимание на то, что речь тут идет о предваряющей совести – совести, которая судит о предстоящих поступках. Совесть последующая, оценивающая поступки задним числом, не может повлиять на их моральное качество. Например, задним числом я узнал, что нечто было делать нельзя. Скажем, день, который я считал четвергом, на самом деле был пятницей, а я ел мясо. Мое нынешнее знание о том, что объективно я нарушил закон не может сделать мой прежний поступок грехом. Я ел мясо в пятницу, но я не виновен, поскольку моя совесть не предупредила меня. И наоборот – мое нынешнее знание о том, что всё было в порядке, и я не нарушал закона, не может отменить моего греха, если я тогда почитал действие запрещенным. Если я считал четверг пятницей и при этом ел мясо, я согрешил, даже если потом узнал, что «мне было можно». То же касается и тяжести грехов. Нельзя утверждать, что единичное опущение обычных ежедневных утренних и вечерних молитв в принципе является греховным. Но человек, уверенный, что пропуском молитвы он совершает тяжкий грех, реально тяжко грешит. 3) Более сложным случаем является виновно заблуждающаяся совесть. О ней мы поговорим в следующий раз.

Одновременно -нет. У них есть общая черта - это чувствительность. И там, и тут совесть не загрубелая, а способная легко приходить в движение. Но тонкая совесть - это чувствительный хорошо настроенный прибор, а скрупулезная - чувствительный прибор, которому основательно сбили настройку. Что, кажется, в скрупулезной совести хорошо - она не пропускает реальных грехов. Но это достигается за счет того, что она вообще включает сирену на любую тень угрозы. Тонкая совесть, напротив, воздает каждому нравственному акту своё.

Добрый день. Планирую продолжить тему о моральном богословии. Я опущу окончание разговора о нравственном законе – не так много там важного осталось – и перейду сразу к вопросу о совести. Верное понимание совести очень важно для руководства нравственным поведением, но, к сожалению, мы не всегда верно представляем себе, что это такое, «совесть», и как с ней правильно обращаться. Дело тут часто портят житейские стереотипы. Согласно им, совесть – это неприятно переживаемая эмоция, которая человека терзает, мучит, гложет, если он совершит неверный поступок. Это не так. Действие совести обычно сопровождается эмоциями, иногда сильными, но не в эмоциях ее существо. Напротив, терзания по поводу своих поступков, отношений с ближними далеко не всегда являются проявлением совести. Житейский пример: человек, поведение которого с разумной точки зрения безукоризненно, может терзаться муками, которые может принимать за муки совести. Скажем, катастрофа – все друзья погибли, а он остался живой. «Я как-то виноват перед ними». Или смерть родственника, о котором заботился, за которым ухаживал. Но есть мучительное чувство, что чего-то еще не сделал. С другой стороны, человек может ясно понимать, что творит зло, хотя и не особо мучается по этому поводу. Это, в отличие от выше приведенных случаев – явное действие совести. Школьно-богословское определение совести звучит так – «это суждение практического интеллекта о моральном качестве поступка, который мы совершили или собираемся совершить, в соответствии с моральными принципами». Таким образом, в действии совести проявляется интеллектуальная, а не чувственная способность души. При этом совесть не представляет собой способности к каким-то теоретическим рассуждениям, спекуляциям, богословствованию. Это быстрое, почти незаметное для человека действие разума, который прилагает общее правило к конкретному случаю. Оно не требует сложных специальных знаний или изощренного умствования. Как замечает Антонио Ройо Марин, можно обладать тонкой, чуткой совестью, будучи вполне невежественным в вопросах морального богословия, и наоборот. Теологи обычно останавливаются на следующих видах совести (или, точнее, ее состояниях): 1) верной или заблуждающейся, в зависимости от того, как она судит о соответствии действия моральному закону. 2) Невиновной или виновной, в зависимости от того, является ли действие человека, согласно его собственному суждению, морально правильным или неправильным. 3) Определенной, сомневающейся или недоуменной. Первая говорит человеку с уверенностью, вторая сомневается о том, является ли данный акт морально хорошим или греховным, третья в растерянности не видит возможностей правильного поведения в данной ситуации. 4) Тонкой, слабой, фарисейской, сожженной, скрупулезной. Первую разновидность хорошо было бы иметь каждому – это совесть, которая производит верные суждения даже в мелочах. Слабая совесть склонна к несоблюдению морального закона. Фарисейская придает значение мелочам, но в ущерб важнейшим моральным принципам. Сожженная не особенно беспокоит человека даже при совершении тяжелых преступлений. Скрупулезная совесть склонна усматривать грех, та, где его нет. Это болезненное состояние, довольно часто встречающееся и представляющее собой серьезную проблему для духовной жизни, как представлял бы для путешественника проблему компас, стрелка которого вместо указания на север беспорядочно вертелась бы вокруг оси. На правилах обращения с совестью мы остановимся подробнее впоследствии.

У Вас две ошибки. Первая - Вы считаете, что святые Ветхого Завета не имели рождения свыше. То есть Бог говорит человеку: "прежде нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя", но тот, кто освящен, не имеет рождения свыше. Оказывается. Вторая ошибка - допуск в рай автоматически следует из "рождения свыше" (видимо, так вы называете освящение благодатью). А он не следует из него автоматически. Генерал имеет право бывать во дворце. Разжалованный генерал не имеет права бывать во дворце. Но и восстановленный в звании генерал не попадет во дворец, если монарх распорядится никого в него не пускать до определенного срока.

Конечно Рай был закрыт, но непонятно, как этому должно мешать существование чистилища. Далее, не совсем ясно, что вы имеете в виду, говоря, что "все были под первородным грехом". У первородного греха много последствий, как и сейчас. Одни из них были действительными для всего человечества, другие - для этого множества минус праведники Ветхого Завета.

Нет, это неинтересный для меня вопрос.

Да, или, как говорили некоторые, одно физическое действие морально может составлять два деяния. Это зависит от вашей субъективной цели. Если цель действия одна, то и моральных действий совершается одно, если несколько - соответственно, несколько.

Нет, Фома говорит не так. Он говорит, что до грехопадения человек мог бы, будучи сотворенным в состоянии совершенной природы, совершенно любить Бога естественными силами, если бы существовало то, что позднее названо было состоянием истой природы. "Как утверждают некоторые, изначально человек был сотворен только со своими естественными способностями, и при этом ни у кого не вызывает сомнений, что в этом своем состоянии он каким-то образом любил Бога". Т.н. состояние чистой природы - это богословский концепт, это не факт веры. Большинство католических богословов отвергали. что состояние чистой природы когда-либо имело место. Пока существовало схоластическое богословие, до есть до исторически последнего времени, концепт чистой природы использовался как модель для лучшего понимания ряда богословских сюжетов, но считалось, что человек фактически сотворен в благодатном состоянии, а не в состоянии "ни благодати, ни греха", то есть чистой природы. Поэтому соответствующая данному концепту совершенная естественная любовь к Богу возможна, а фактически не встречается.

Сверхъестественное добро - то, которое имеет Бога конечной целью, творится при помощи благодати, заслуживает вечных наград. Естественное добро, соответственно, направлено на блага посюсторонние, творится силами самой природы, без особой помощи благодати и не заслуживает вечных наград.