Первая мировая война

[Марион]

Еще пупсы:

 

 

 

 

[Maxim Bulava]

Продолжим об убийственных машинах. Первая мировая война – это пулемет. Пулемет стал просто ее символом: пехота, зелегшая мордой в грязь перед колючей проволокой, и над ней – та-та-та-та-та… Разве не таков образ этой войны? Да и не ее одной:

 

Полк шинели на проволоку побросал

 

Но стучит над шинельным сукном пулемет

 

И тогда еле слышно сказал комиссар:

 

- Коммунисты – вперед, коммунисты – вперед!

 

Сомнительный, но, увы, неизбежный прогресс человечества в области техники истребления резко двинул вперед американец Хирам Максим. По правде, черное свое дело творил он не в Америке, а в Англии: приятель его посоветовал ему перебраться в Европу. "Если хочешь заработать кучу денег, придумай что-нибудь, что позволит европейцам лучше резать друг другу глотки".

 

Машинка получилась довольно сложная, типа швейцарских часов, и нельзя сказать, что во всех отношениях удобная. Одно водяное охлаждение ствола чего стоит, и это – при его коротком ходе, обеспечивающем автоматику. Впрочем, эпоха вообще не искала простых решений. У вот этого вот австрийского пулемета Шварцлозе

 

 

 

 

работает механизм смазки машинным маслом каждого патрона перед его досыланием в патронник. Офигеть, даже не знаю что сказать.

 

Так что, подумаешь, водяное охлаждение. Жить захочешь – охладишь. "Мы слышим приближающиеся разрывы ручных гранат. Наш пулемет прочесывает широкий сектор перед нами. Вода в кожухах испаряется, мы поспешно передаем по цепи жестянки из-под лент, каждый мочится в них, — теперь у нас снова есть влага, и мы можем продолжать огонь" (Ремарк).

 

Англичане испытали Максима на дикарях во время Суданской экспедиции. Все это запротоколировал будущий премьер, а тогда просто журналюга Уинстон Черчилль. Скептики вообще-то были. Раздавались возгласы, что, мол, это одно баловство, годное лишь на то, чтобы папуасов гонять. До кого-то вообще не доходило, зачем надо быстро стрелять.

В числе наиболее трудных отметился авторитетный русский генерал Драгомиров. "Если бы одного и того же человека нужно было убивать по несколько раз, то это было бы чудесное оружие. На беду для поклонников быстрого выпускания пуль человека довольно подстрелить один раз и расстреливать его затем, вдогонку, пока он будет падать, надобности, сколько мне известно, нет". Во, правильно. А еще лучше штыком его, вражину. Собственно, генерал к этому и вел. Он вообще считал себя суворовцем, а там же пуля дура, штык молодец.

 

Окончательно скептики заткнулись после англо-бурской и русско-японской. Буры же и японцы хитрые были. Те и другие явочным порядком предложили свои способы преодоления кризиса, вызванного губительным винтовочным огнем. Буры стали двигаться перебежками – коротенькими-коротенькими, и по одному-два. Да, тяжко, наверное, из винтовки выцелить такого бура. А японцы наоборот. Под Артуром тоже меленькими группками, по воронкам и сопочкам, подползут, накопятся, а потом всей кучей в штыки. Палят вовсю по окопам, банзай свой орут, жуть! Или к тому же ночью, там вообще песня, даже банзая можно не орать.

 

Так вот, пулемет оказался замечательным средством лечения и той, и другой напасти.

 

 

 

 

____________________________________-

 

Русские, немцы, англичане. Максим рулит.

[Maxim Bulava]

Английский Виккерс, он же Максим. Так это работает.

 

https://youtu.be/ApmMbiF0nVs

[Maxim Bulava]

Исключительная способность пулемета насыщать пространство пулями заставили уделять ему важное значение уже в довоенных тактических выкладках. По германским расчетам, 6 пулеметов могли полностью перекрыть фронт в 1,5 км, даже без поддержки стреляющей пехоты. Война быстро показала не только исключительную фактическую действенность пулеметного огня, но и огромное психологическое впечатление, которое он производил. На дальности действительного огня, т.е. порядка 800-1000 м, пулемет гарантированно укладывал пехоту на землю, и все перемещения относительно свободно можно было совершать только ползком. Подняться в перебежку требовало огромного напряжения душевных сил, и командиры, бывало, в принципе не могли поднять солдат ни личным примером, ни побоями. Огонь артиллерии калибра 75-77 мм, которая преобладала в начале войны во всех армиях, не производил столь сильного впечатления, как пулеметы.

 

Особенно сурово пулеметы обошлись с кавалерией, поскольку ни ползком, ни перебежками она перемещаться не может. Если каким-то чудом ей удавалось неожиданно проскочить открытое место, то первое же препятствие, заставлявшее лошадь замедлить ход, приводило к истреблению конной массы пулеметным огнем. Такого рода случай произошел в Восточной Пруссии, когда русская 1-я дивизия гвардейской кавалерии атаковала у Каушена 2-ю германскую ландверную бригаду. 1-я, кирасирская, дивизия являла собой сливки гвардии. Там, в частности, и кавалергарды, коих век недолог, и конногвардейцы, старейший гвардейский кавалерийский полк…Ландвер же прямых отечественных аналогов не имеет. Точнее всего, видимо, будет определить его как заранее организованное народное ополчение.

 

Так вот, 4-му эскадрону Кавалергардского полка удалось проскочить поле, но перед самым селением он наткнулся на проволочное заграждение. "Практически весь эскадрон был расстрелян ружейным и пулеметным огнем у этого препятствия".

 

Французы, атаковавшие германцев в начале войны в Арденнах, находили германские пулеметы вездесущими. Союзники даже запустили байку о десятках тысяч пулеметов, тайно произведенных Вильгельмом и поставленных в армию. У страха глаза велики. На самом деле, более всего в начале войны была насыщена пулеметами русская армия – 32 пулемета на дивизию против 24 у немцев.

 

далее - об артиллерии.

[Damien]

Особенно сурово пулеметы обошлись с кавалерией, поскольку ни ползком, ни перебежками она перемещаться не может. Если каким-то чудом ей удавалось неожиданно проскочить открытое место, то первое же препятствие, заставлявшее лошадь замедлить ход, приводило к истреблению конной массы пулеметным огнем. Такого рода случай произошел в Восточной Пруссии, когда русская 1-я дивизия гвардейской кавалерии атаковала у Каушена 2-ю германскую ландверную бригаду.

...

Французы, атаковавшие германцев в начале войны в Арденнах, находили германские пулеметы вездесущими. Союзники даже запустили байку о десятках тысяч пулеметов, тайно произведенных Вильгельмом и поставленных в армию. У страха глаза велики.

 

Возможно, так это выглядело в реальности:

https://youtu.be/sKUdxkaDoNo

[Maxim Bulava]

Цитата из советской книжки "Артиллерия", 1938 г.

 

"7 августа 1914 года шел жаркий бой: французы бились с немцами, которые только что перешли границу и вторглись во Францию. Капитан Ломбаль — командир французской 75-миллиметровой пушечной батареи — осматривал в бинокль поле боя. Вдали, километров за пять, виднелся большой лес. Оттуда появлялись колонны немецких войск, и капитан Ломбаль вел по ним огонь.

Вдруг какое-то желтое пятно, показавшееся слева от леса, привлекло внимание капитана. Пятно ширилось, словно растекалось по полю. Но за пять километров даже в бинокль не удавалось разглядеть, что это такое. Одно лишь было ясно: раньше не было этого пятна, а теперь оно появилось — и передвигается; очевидно, это — немецкие войска. И капитан Ломбаль решил на всякий случай пустить в ту сторону несколько снарядов. Быстро определил он по карте, где именно находится пятно, сделал расчеты, чтобы перенести огонь, и подал команды.

С резким свистом снаряды понеслись вдаль. Каждое из четырех орудий батареи сделало по четыре выстрела: капитан Ломбаль не хотел тратить много снарядов на эту непонятную цель. Всего лишь несколько десятков секунд продолжалась стрельба.

Пятно перестало растекаться по полю.

К вечеру бой затих. Большой лес попал в руки французов. А слева от этого леса — на большой поляне — французы нашли горы трупов: около 700 немецких кавалеристов и столько же лошадей лежали мертвые. Это был почти весь 21-й прусский драгунский полк. Он попался на глаза французскому артиллеристу в тот момент, когда перестраивался в боевой порядок, и был целиком уничтожен в несколько десятков секунд шестнадцатью снарядами капитана Ломбаля".

 

 

Успех, выпавший на долю пулеметов, замаскировал выход на сцену главной фигуры начавшейся войны. Конфликты до Мировой, казалось, обозначили четкую тенденцию – главный убийцей солдат является стрелковый огонь, винтовки и пулеметы. 86 % ранений наносилось пулями.

 

По итогам Мировой войны санитарное управление главной квартиры французской армии обнародовало следующую статистику: потери от снарядов – 67 %, от пуль – 23 %, прочие боевые потери – 10 %.

 

К началу войны основным инструментом артиллерии была легкая полевая скорострельная пушка. Когда говорится "скорострельная" то это означает именно скорострельная. Лучшим орудием подобного класса считалась французская 75-мм пушка. Иностранным военным делегациям французы на полигонах демонстрировали, как она выдавала 24 выстрела в минуту "без утомления расчета". То есть пушка выдавала выстрелы с той же скоростью, что и английский сержант-чемпион из своего Ли-Энфилда. Но в принципе французы недалеко вырвались вперед в сравнении со всеми остальными. Наша трехдюймовка, например, могла выдать до 20 выстрелов.

 

Легкая полевая артиллерия была предназначена для уничтожения неприятеля накоротке, дальнобойный огонь не предусматривался вообще. Максимальные дальности лежали в диапазоне 4-6 км, хотя в русско-японскую фиксировались случаи стрельбы трехдюймовок на все семь. Но это неприцельно. А прицел русской трехдюймовки допускал ведение огня до 6400 м. У французов нарезка прицела была до 5500 м.

 

Но на этой дальности сметались любые неукрытые цели. В боекомплекте орудий главное место занимали шрапнельные снаряды. Картинка из помянутой книжки 1938 г.

 

 

 

Разрываясь в воздухе, шрапнельный снаряд направленно выстреливал 150-300 шаровидных пуль, создававших сплошную зону поражения в виде вытянутого эллипса.

 

 

 

 

 

В необходимых случаях шрапнельный огонь дополняли разрывные "гранаты".

Учитывая высокий уровень выучки артиллеристов и бешеную скорострельность полевых пушек, это приводило к тому, что ряды противника могли быть выкошены моментально.

 

К примеру, германская артиллерия в первые месяцы любила выезжать на открытые позиции. Так делали даже гаубичные батареи. При моментальной реакции русских артиллеристов – а они в первые месяцы войны приобрели репутацию лучше всего подготовленных, тут сказались уроки войны с Японией – немецкие артиллеристы подчас не успевали даже привести орудия в боевое положение, иногда и просто слезть с седел. Батареи уничтожались до единого человека.

 

Похожий случай произошел под Гумбененном. "желая ободрить свою пехоту, немецкий конно-артиллерийский дивизион в составе 12 орудий выскочил в конном строю на гребень холма, где залегли немецкие батальоны, и начал готовиться к бою. Считанные секунды требовались на то, чтобы снять орудия с передков, навести их и открыть огонь. Но только одному из двенадцати немецких орудий удалось сделать всего лишь один выстрел: этих же секунд оказалось достаточно для того, чтобы русский артиллерийский дивизион в составе 24 орудий сосредоточил огонь по немецким батареям, занявшим открытую позицию…когда дым рассеялся, оказалось, что ни один немецкий артиллерист не остался в живых".

 

 

 

 

 

 

________________________

Русская 76,2-мм пушка образца 1902 г.

 

Французская 75-мм пушка образца 1897 г.

 

Германская 77-мм пушка FK 96

Изменено 31 декабря, 2013 пользователем Maxim Bulava

[Ivan]

Интересен отзыв на начало войны, сделанный Витте в беседе с Палеологом (цитирую по Масси):

 

"Война эта - безумие... Ради чего воевать России? Ради сохранения престижа на Балканах, священного долга помочь братьям по крови? Это романтическая старомодная химера. Никому, во всяком случае, ни одному мыслящему человеку нет никакого дела до этого буйного и тщеславного балканского народа, в котором нет ничего славянского. Это всего лишь турки, получившие христианские имена. Пусть сербы получат то, что заслужили. Это что касается причин войны. Теперь поговорим о выгодах,

которые можем извлечь. На что же мы вправе рассчитывать? На захват новых земель? Господи Боже! Разве у Его Величества империя недостаточно велика? Разве у нас в Сибири, в Туркестане, на Кавказе, в самой России нет огромных территорий, которые даже не вспаханы? Тогда какими погремушками нас манят? Восточная Пруссия? Разве среди подданных императора

недостаточно немцев? Галиция? Она кишит евреями! Константинополь? Крест на Святой Софии, Босфор и Дарданеллы? Мысль эта настолько нелепа, что о ней и говорить не приходится. Даже если бы одержали мы полную победу, и Гогенцоллерны и Габсбурги будут вынуждены просить мира и согласиться на наши условия, это будет означать не только конец германского владычества, но и провозглашение республик по всей Центральной Европе. Тогда неизбежен крах царизма. Если же допустить мысль о нашем поражении; чем оно обернется, лучше промолчать... Отсюда вывод, что нам следует как можно скорее выпутываться из этой авантюры".

Эх, золотые слова! А можно-ли было из этой авантюры выпутаться или вообще в неё не впутываться?

[Maxim Bulava]

А можно-ли было из этой авантюры выпутаться или вообще в неё не впутываться?

Нельзя, Иван. Тут ведь дело было не в бобине...

[Maxim Bulava]

"Звук летящего снаряда было слышно даже глубоко под землей, как будто неторопливо приближался прибывающий на станцию поезд. Тяжелый "чемодан", видно, с французской пушки на рельсах. Двадцать два сантиметра как минимум. Странно, казалось бы, из блиндажа его не должно быть слышно, но надсадный свистящий вой словно ввинчивался в черепную коробку, отзываясь мелкой дрожью в кончиках пальцев. "Чемоданы" всегда летят медленно… Их даже можно различить в полете. Или так кажется тем, кому довелось пережить почти месячный артобстрел на Ипре.

Падение. Где-то в отдалении гулкое "бам" и дрожь земли, качающая маленькое укрытие, как засыпающий ребенок — погремушку. С потолка просыпался песок и мелкий мусор. Одиночный выстрел, слава богу. Не частокол разрывов высотой с колокольню — как было во Фреснуа".

 

Это отрывок из альтернативки Николаева и Белаша "1919". Белаш выпустил недавно годную книжку про Первую Мировую, так что верить этому описанию можно. Но французские монстры на рельсах – проекты конца войны. Пока же русские и французы усиленно налегали на шрапнель… И видели, что шрапнель не всесильна.

 

После первых боев войска убедились, что лопата может быть ничуть не менее полезна, чем винтовка. Вначале солдаты просто избавлялись во время маршей от шанцевого инструмента. Ну что же, таким приходилось рыть землю кружками, ложками и ногтями. Практика демонстрировала пользу окапывания самым наглядным образом. Оказалось, что земляная насыпь высотой в 60 см полностью защищает укрывшегося за ней от шрапнели: низкоскоростные сферические пули застревали в слое земли, а поразить пехотинца сверху шрапнель не могла – полевые пушки отличались выраженной настильностью траектории.

Несколько часов – и пехота успевала соорудить линии окопов, обеспечивавших отличную защиту не только от шрапнельного, но и от стрелкового огня. Разрывные гранаты составляли малую долю артиллерийского боекомплекта, к тому же настильность траектории и слабое осколочно-фугасное действие делали и их почти безвредными для пехоты в окопах. Поддерживая свою наступающую пехоту, пушкари могли вести по окопам только беспокоящий огонь, да и тот должны были прекращать не менее чем за 300 метров до выхода ее на вражеские позиции: настильные выстрелы уже при малых промахах грозили разрывами в собственных рядах. Та же настильность огня не позволяла поражать противника, накапливающегося в складках местности, большинство батарей на закрытых позициях и т.п. Словом, французы и русские имели повод побиться головой об стену. Впрочем, до русского командования не доходило: "А чё, все нормально".

 

Помимо развертывания в Бельгии, заготовленным немцами сюрпризом было массовое использование тяжелой артиллерии, преимущественно гаубичного типа, то есть способной к навесному огню. В самом начале боев в Бельгии немцы зашли с козырей.

Стратегически важные переправы через Маас прикрывались фортами Льежа. Не овладев ими, немцы могли развертываться против Франции до китайской пасхи. Вот что пишет Такман: "Льеж, подобно воротам средневекового замка, преграждал доступ Германии в Бельгию. Построенный на крутом холме на левом берегу Мааса, этот город вместе с 50-километровой цепью фортов считался в Европе наиболее грозным оборонительным рубежом. Десять лет назад Порт-Артур, прежде чем пасть, выдержал девятимесячную осаду. Согласно мировому общественному мнению, Льеж, без сомнения, мог подтвердить рекорд Порт-Артура или вообще оказаться неприступным".

 

"Пятого августа бригады Эммиха пошли в наступление на четыре восточных форта, наиболее удаленных от Льежа. После канонады полевых орудий в бой двинулась пехота. Легкие снаряды не произвели никакого действия на форты, и бельгийские батареи обрушили на немцев лавину огня, полностью уничтожив их передовые части. Рота за ротой немцы пытались пройти в промежутках между фортами, где бельгийцы еще не закончили строительства оборонительных линий. На некоторых участках им удалось прорваться к склонам фортов, не простреливавшихся из орудий, но здесь немецких солдат косили пулеметы. Кое-где кучи трупов достигали метровой высоты. У форта Баршон бельгийцы, увидев, что цепь немцев дрогнула, бросились в штыки и отогнали их. Немецкое командование вновь и вновь гнало солдат на штурм, не щадя их жизней, зная о богатых резервах, которые восполнят потери.

"Они даже не старались рассредоточиться, — описывал позднее эти события один бельгийский офицер. — Они шли плотными рядами, почти плечом к плечу, пока мы не валили их огнем на землю. Они падали друг на друга, образуя страшную баррикаду из убитых и раненых. Мы даже стали опасаться, что она закроет нам обзор и мы не сможем вести прицельный огонь. Гора трупов уже стала огромной, и мы думали, стрелять ли прямо в нее или выходить и самим растаскивать трупы... Поверите или нет, эта настоящая стена из мертвых и умирающих позволила немцам подползти ближе и броситься на передние скаты фортов, но им не удалось пробежать и половины пути — наши пулеметы и винтовки разом смели их прочь. Разумеется, мы тоже несли потери, но они были незначительными по сравнению с той бойней, которую мы учинили противнику".

 

Как видим, кровавый тиран гнал солдат на убой, рассчитывая просто завалить врага трупами. Оп, нет, это из другой оперы… Пардон.

 

Не, ничего умного, конечно. Но и без ума можно на крайний случай обойтись, коли есть сила. К Льежу прибыли тяжелые осадные орудия. Наиболее известна из них гаубица M-Gerat, получившая неофициальное прозвище "Большая Берта". Так обычно у нас переводят, хотя правильнее "толстуха Берта". Невиданный доселе калибр в 420 мм и снаряды, весившие без малого тонну.

 

 

Но хотя Берта – одно из самых знаменитых орудий в истории артиллерии, главную роль во взятии льежских фортов сыграла 305-мм австрийская гаубица концерна "Шкода". Мобильнее была и точнее.

 

 

Снова вернемся к Такман: "За стрельбой с церковных колоколен и аэростатов наблюдали корректировщики. Защитники фортов слышали душераздирающий вой снарядов, чувствовали, как с каждым выстрелом они ложились все ближе и ближе. Наконец благодаря усилиям корректировщиков снаряды стали с оглушительным грохотом рваться прямо над головой, пробивая бетонные перекрытия. Снова и снова падали снаряды, разрывая людей на куски, удушая их едким пороховым дымом. Рушились потолки и галереи; огонь, дым и оглушительный грохот наполнили казематы, солдаты доходили до "истерики, обезумев от ужасного чувства ожидания следующего выстрела". В общем, через два дня пали последние форты.

 

Стоит задуматься: а вообще как мы собирались воевать на таком фоне? Ведь калибра в 420 мм у нас, например, вообще не делали. Ну вот не умели. И до конца войны не научились. 305 мм цедили в час по чайной ложке, в основном для флота. Форты Восточной Пруссии или Перемышля пришлось бы брать осадой (да Перемышль так и взяли. Полгода австрийцев голодом морили).

 

Девять лет дон Педро Гомец,

По прозванью Лев Кастильи,

Осаждает замок Памбу…

 

Убийство ежа сами знаете чем.

Изменено 31 декабря, 2013 пользователем Maxim Bulava

[Maxim Bulava]

Небольшой ролик про "Большую Берту"

 

https://youtu.be/X7n8mlUvEe4

[Maxim Bulava]

Снова чуть-чуть прекрасного.

 

"Semper talis" Эриха Дёбриха. 1-й гвардейский пехотный полк в бою у Сен-Жерара 23 августа 1914 г. (автор воевал).

 

"Semper talis" - девиз этого полка.

 

 

 

 

 

"На линии огня". Петров-Водкин

Изменено 2 июля, 2014 пользователем Maxim Bulava

[Ivan]

Сражения уже первого года войны обозначили крайне тревожное для всех воевавших стран новое явление – огромную скорость "стачивания" армий. Траты всех ресурсов осуществлялись поистине бешеными темпами.

Касательно людей. Если забежать вперед, то в русской армии к концу 1916 г. в хорошем положении считался полк, имевший 300 % потерь в офицерском составе с начала войны. Как может быть 300 % потерь? Ну то есть число выбывших из строя офицеров было в 3 раза больше штатной численности офицеров полка на начало войны. Но и потери в 500 % никого особенно не удивляли.

Во время крупных операций, особенно при не вполне удачном их протекании, полк мог истаять за какие-то дни боев.

 

Если уже тогда прогресс дошел до такой скорости уничтожения, то что уж говорить про наши времена.

 

Хотя, честно говоря, ядерное оружие бестолковое, потому что делает землю непригодной для жизни. А войны-то в основном за землю велись и ведутся.

[Ana]

Не, ничего умного, конечно. Но и без ума можно на крайний случай обойтись, коли есть сила. К Льежу прибыли тяжелые осадные орудия.

А зачем нужно было заваливать трупами если все равно потом подтянули крутые пушки и взяли техникой? Неужели нельзя было не штурмовать и подождать пока пушки подтянуться?

 

В кино обычно рассказывают, что сначала артобстрел ("всего лишь час дают на артабстрел, всего лишь час пехоте передышка"), а потом бежит пехота. А тут как бы сначала трупами людей завалили, а потом догадались обстрелять бертами и шкодой.

[Maxim Bulava]

А зачем нужно было заваливать трупами если все равно потом подтянули крутые пушки и взяли техникой? Неужели нельзя было не штурмовать и подождать пока пушки подтянуться?

Была допущена цепь ошибок. Сначала без достаточного основания решили, что Бельгия примет ультиматум о пропуске войск или хотя бы не будет воевать фактически. Ведь что такое Германия и что такое Бельгия? Поэтому просто не озаботились скорейшим выдвижением орудий. Например, 305-миллиметровки одолжили у Австро-Венгрии буквально накануне. Потом, когда Бельгия оказала сопротивление, уже поджимало время - сражение в Бельгии и во Франции должно было закончиться всего за полтора месяца. Поэтому решились на "усиленную атаку", ибо, кто знает, а вдруг пехоте удастся взять укрепления до выдвижения орудий.

 

Верховное германское командование, а также Бюлова, Клюка, Эммиха и других, кто был причастен к бельгийским событиям, вообще сильно критикуют за их действия. Например, Шлиффен предполагал еще и срезать "маастрихтский аппендикс", и вряд ли тогда бельгийцам удалось бы отойти на Антверпен. Но сделано этого не было.

 

Но, в общем-то, задержка у Льежа сама по себе была неприятной, но погоды не делала.

[Maxim Bulava]

Можно добавить, что страх перед "Большими Бертами" был одной из главных причин падения духа гарнизонов русских крепостей в 1915 г., во время немецкого наступления. В воспоминаниях Войтоловского так воспроизведены разговоры между офицерами:

"Ведь ясно, как пить дать, что Брест мы сдадим.

— Придется, может быть, кониной питаться, — меланхолически вставляет Костров.

— Очень просто! Вот посмотрю тогда на господ оптимистов, когда они будут сидеть в казематах и считать снаряды из немецкой "Берты".

 

Или:

 

"Да они "бертами" своими как саданут, так форт пополам: как скорлупа трескается".

[Maxim Bulava]

Германское превосходство в артиллерии сказывалось не только в наличии современных сверхтяжелых осадных орудий, но и в многочисленности полевой артиллерии, а также насыщенности ее гаубичными орудиями, включая крупные калибры.

 

Сравнение потенциала полевой артиллерии сторон в начале войны дает следующую картину:

 

Французский корпус имел в своем распоряжении 116 легких полевых пушек и 4 150-мм гаубицы

 

Русский корпус располагал 96 легкими пушками и 12 гаубицами калибра 122 мм

 

Артиллерия австрийского корпуса насчитывала 96 легких пушек, 24 105-мм легких гаубиц и 12 тяжелых 150-мм гаубиц

 

Наконец, в германском корпусе было 126 легких пушек, 18 легких 105-мм гаубиц и 16 тяжелых 150-мм гаубиц, которые в некоторых случаях заменялись 210-мм мортирами. Германское командование имело привычку усиливать корпусную артиллерию еще и мобильными орудиями, снятыми с вооружения крепостей, а также наиболее подвижными орудиями осадной артиллерии. В результате, например, 1-й армейский корпус в Восточной Пруссии имел 84 гаубицы. Один этот корпус имел больше гаубиц, чем вся 2-я армия Самсонова в пять корпусов. Вот так.

 

Таким образом, французской корпусной гаубичной артиллерией можно пренебречь.

 

Один залп русских гаубиц отправляет противнику снаряды общим весом 260 кг

 

Залп австрийских гаубиц весит 766 кг.

 

Германский залп имеет вес не менее 931 кг

 

Особо следует отметить наличие у австро-германцев в полевой артиллерии орудий калибром 150 мм и даже более тяжелых. Такие системы позволяли не только вести котрбатарейную борьбу, практически безнаказанную в условиях слабости гаубичной артиллерии противника, а также поражать супостата, укрытого рельефом местности и в окопах, но и разрушать практически любые сооружения полевой фортификации, что особо актуально стало в позиционный период войны.

 

Так, снаряд 150-мм могло выдержать только такое деревоземляное укрытие, которое имело не меньше восьми накатов из бревен диаметром 25 см. Прямого попадания снаряда калибром от 210 мм и выше не выдерживало никакое полевое защитное сооружение.

 

Снаряды 150-мм и более тяжелые получили в русской армии прозвище "чемоданы". Они являлись одним из наиболее серьезных по степени воздействия на психику солдат оружием. Дивизии, сформированные в военное время и, как правило, уступавшие кадровым войскам в моральном отношении, легко оказывались деморализованными при воздействии боеприпасов крупных калибров. Отзыв полковника Семенова о поведении ополченческих частей: "Наши дружины горестны. Когда вче­ра направили их для заполнения промежутка у Лейпуны, солдаты плакали, офицеры тоже не были на высоте положения. Офицер Генерального штаба, приданный нами ополченской бригаде, говорил, что достаточно одного чемодана, чтобы дружины рас­сеялись".

 

Из воспоминаний русского офицера А.А. Успенского: "На одну "очередь" нашей батареи немцы отвечают десятью: шрапнелью и гранатой по нашим окопам, а "чемоданами" по резервам и штабам. Но иногда тяжелый снаряд попадал и к нам. Мы научились сразу по звуку узнавать "чемодан", летящий к нам, а не в резервы. Какой бы крепости блиндажи мы ни строили для своей защиты, "чемодан" все пробивал и воронка после него годилась для помещения 20–30 чел.! Но зато какой восторг и смех вызывал у солдат "чемодан", если он, ударяясь, "чмокал". Это значило, что он почему-то не разорвался, попав, например, в болото…"

 

Или:

 

"Утро было пасмурное. Наша полевая артиллерия первая открыла огонь по висевшей высоко за немецкими окопами "колбасе" — аэростату с корзинкой, где сидел корректор-наблюдатель, дававший знать своим о малейшем нашем движении. Видно было, как близ этой "колбасы" на фоне темной тучи красиво вспыхивали ватные облачка нашей шрапнели. Немцы в ответ посылали "чемоданы".

 

Я никогда в жизни не забуду впечатления от разрыва этих "чемоданов". Сидишь себе в этом грязном, холодном окопе. Слышишь где-то у немцев тупой звук далекого выстрела, потом ухо улавливает звук приближающегося снаряда, режущий воздух и хрипящий звук "хрр-о-о…", где-то высоко в небе все увеличивающийся, ближе, ближе и все ниже!.. На мгновение этот звук замирает… с ним вместе замирает наш слух и наше дыхание… и затем: "тра-а-ах!" — взрыв! Трясется земля! Дух захватывает от сотрясения воздуха! Видишь огромный столб земли, дыма и огня, высоко поднявшийся к небу, разрушивший все, что было живого и неживого на месте взрыва…

Впечатление от рук, ног и прочих частей человеческого тела, разбросанных после взрыва этого снаряда, — невыносимо для человека, оставшегося в живых. Душу раздирающие крики и стоны тяжело раненных снарядом людей завершают его страшный эффект!

Правда, бывали случаи, когда разрывом "чемодана", попавшего в окоп, никто не был убит, а только потом находили иногда несколько людей, засыпанных землей, с почерневшими лицами, причем из земли торчали только руки и ноги… Их быстро откапывали и приводили в чувство. Но вообще моральное влияние на психику бойцов от этих разрывов было очень сильное!

Вспоминается по этому поводу один эпизод. Штабс-капитан нашего полка А. И. так боялся этих разрывов, что иногда падал в обморок. Один раз, на ночлеге в хате, где он спал, стукнули дверью. Приняв этот стук за разрыв "чемодана", штабс-капитан, как безумный, вскочил с кровати и опрометью выбежал из хаты и только на дворе, увидев денщиков, мирно поджаривавших себе на ужин у костра индюка, опомнился.

Но недаром он так боялся, вероятно, у него было роковое предчувствие, и он погиб именно от "чемодана!" Уже в месяце декабре в одно морозное раннее утро, когда еще не открыт был огонь, неожиданно, откуда-то с фланга немецких окопов, раздался одинокий выстрел, прилетел "чемодан" и буквально разорвался на несчастном штабс-капитане. Он в этот момент, высунувшись из своего окопа, кричал — "разносил" за что-то одного солдата! Все мы были поражены этой смертью!

Роковое предчувствие сбылось! Как было обидно, что немцы могли нас прямо "засыпать" своими снарядами, а у нас в первых же боях с ними не только не было тяжелой артиллерии, но и легкая — полевая все время "экономила" снаряды.

Вообще, громадное огневое превосходство было на стороне немцев, именно благодаря их более многочисленной артиллерии".

 

 

 

 

 

___________________________

 

Германская 150-мм гаубица

 

Германская 210 мм мортира

[Maxim Bulava]

Окуджава "Песенка о юнкерах"

 

https://youtu.be/6kKp2RcXB3A

[Ivan]

Уинстон Черчиль о России в Первой мировой войне:

 

Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду. Она уже претерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена.

Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного безснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями.

[Ivan]

Президент России Владимир Путин 27 июня 2012 года, отвечая на вопрос сенатора А. И. Лисицына в Совете Федерации, как Россия собирается отмечать столетие начала Первой мировой войны, обвинил большевистское руководство в проигрыше Россией Первой мировой войны — «…то результат предательства тогдашнего правительства… большевики совершили акт национального предательства…». Путин назвал проигрыш России уникальным: «наша страна проиграла эту войну проигравшей стороне. Уникальная ситуация в истории человечества. Мы проиграли проигравшей Германии, по сути, капитулировали перед ней, она через некоторое время сама капитулировала перед Антантой» — заявил Путин

[Ivan]

"В той войне русские генералы не заваливали врага, как сталинские маршалы 30 лет спустя, трупами своих солдат. Боевые потери русской армии убитыми в боях (по разным оценкам от 775 до 911 тысяч человек) соответствовали таковым потерям Центрального блока как 1:1 (Германия потеряла на русском фронте примерно 303 тысячи человек, Австро-Венгрия — 451 тысячу и Турция — примерно 151 тысячу). Россия вела войну с гораздо меньшим напряжением сил, чем её противники и союзники… Даже с учётом значительных санитарных потерь и умерших в плену общие потери были для России несравненно менее чувствительны, чем для других стран…

Доля мобилизованных в России была наименьшей — всего лишь 39 % от всех мужчин в возрасте 15-49 лет, тогда как в Германии — 81 %, в Австро-Венгрии — 74 %, во Франции — 79 %, Англии — 50 %, Италии — 72 %. При этом на каждую тысячу мобилизованных у России приходилось убитых и умерших 115, тогда как у Германии — 154, Австрии — 122, Франции — 168, Англии — 125 и т. д., на каждую тысячу мужчин в возрасте 15-49 лет Россия потеряла 45 человек, Германия — 125, Австрия — 90, Франция — 133, Англия — 62; наконец, на каждую тысячу всех жителей Россия потеряла 11 человек, Германия — 31, Австрия — 18, Франция — 34, Англия — 16. Добавим ещё, что едва ли не единственная из воевавших стран, Россия не испытывала проблем с продовольствием. Германский немыслимого состава «военный хлеб» образца 1917 года в России и присниться бы никому не мог."

— Доктор ист. наук С. В. Волков

[Maxim Bulava]

Как обстоит дело со "спасением Парижа", мы уже видели. А по потерям давайте решим, как лучше. Я планировал осветить их ближе к концу, но, если есть потребность, можно вкратце и сейчас пройтись.

[Ivan]

Максим, Вы пишите по своему плану. Я просто запостил то, что бросилось в глаза по этой теме. Во всей этой войне впоследствии будет очень интересно выйти на роль большевиков и газеты "Правда". Так что давайте лучше по порядку.

[Maxim Bulava]

Максим, Вы пишите по своему плану.

Хорошо, я кратенько просто выскажусь по методологическому вопросу. Волков ориентируется на цифры, близкие к тогдашним официальным оценкам. Это абсолютно бессмысленно, потому что военное ведомство откровенно недоучитывало потери. За весь 1914 г., например, они насчитали чуть больше 40 тыс. убитых и умерших на этапах эвакуации. У него совесть немножко скребёт, ведь наименьшая из официальных оценок числа убитых за всю войну - 511 тыс. человек. Почему ее не взять? Отдельные .... на всю голову романовские монархисты берут же эти полмиллиона и тычут ими в нос: "Смотрите, мы воевали эффективнее, чем Англия, Франция и Германия , вместе взятые". Ну, тут тоже такое получилось, только с немного бОльшими цифрами.

 

Вообще же в последние десятилетия обычно назывались цифры в промежутке между 1,7 млн. убитых и умерших и 2,2 млн.

 

Почему такой разброс? Еще раз повторю, потому что убитых и умерших толком не считали. Хорошо считали, сколько сейчас состоит на довольствии. Так вот, поэтому самым точным методом, который дает, правда, предельно общую цифру, является балансовый метод.

 

Если без копеек, то численность русской армии на 1914 - 1,4 млн. Мобилизовано за годы войны 14 млн. Численность армии в 1917 г. - 7 млн. Значит, убыль - почти 9 млн. А вот тут уже можно выяснять и дискутировать, как распределяется эта убыль между убитыми, умершими от ран, умершими от болезней, пленными, списанными после ранений и болезней, дезертирами и т.д. Но всё это - то, что кроме действующей армии плюс малого числа находившихся на излечении - безвозвратные потери.

 

Как легко догадаться, абсолютная их величина - самая высокая среди воевавших стран.

[Maxim Bulava]

Итак, уже в начале войны технические возможности истребления противостоящих армий достигли такого предела, который один может объяснить начавшееся таяние армий, ужасающее по своей скорости. Разумеется, там, где на стороне несчастных обстоятельств оказывались техническое состояние или некомпетентность командования, эта скорость возрастала.

 

Сейчас я хотел бы обратиться к рассмотрению фактора, который не всегда упоминается.

 

Самым громким "пехотным делом" за всю войну историк русской армии Керсновский назвал бой лейб-гвардии Московского полка под Тарнавкой 26 августа 1914 г. Это известный случай, о нем даже Солженицын упоминает в своем "Красном колесе". В книжке Ульянова о русской пехоте есть отрывок об этом бое, который много где перепечатан. Но вот сегодня мне удалось на архиве.орг найти первоисточник. Это воспоминания свидетеля боя артиллериста К. Мандражи. Сохранил старую орфографию:

"Полкъ развернулся въ три линии по 4 роты въ каждой. Полковникъ ГалЬфтеръ, бывшей впереди, повернулся къ своимъ бойцамъ: - "Славные Московцы, впередъ! Помните честь полка! и, прикрывъ лицо саперной лопаткой , пошелъ впередъ. И полкъ стройно, какъ на краоносельскихъ маневрахъ, двинулся за нимъ. Командиры ротъ шли впереди и подбадривали солдата, то же самое дълали фельдфебеля, шедшие позади ротъ.

 

Мы, артиллеристы съ невыразимымъ волнениемъ слъдили въ бинокли за этимъ грознымъ, прекраснымъ и трагическимъ зрелищемъ. Первые 500 шаговъ полкъ прошелъ безъ потерь. Но, оставалось пройти еще 2000. И тутъ начался адъ. Въ рядахъ наступавшихъ ротъ стали рваться тучи шрапнели. .Вотъ падаютъ ротные командиры, капитаны Штакедьбергъ , Нищенко, Климовичъ. Ихъ замъщаютъ младшее офицеры и, съ еще большей энергiей, стремятся впередъ, соперничая другъ съ другомъ въ отвагъ. Позади наступающихъ цъпей остается все больше и больше убитыхъ и раненныхъ. Никто не обращаетъ на нихъ вниманiя. Солдаты тяжело дышатъ, бросаются на землю чтобы отдышаться , а затъмъ снова: -впередъ, впередъ! - въдь надо поскорее пройти до этихъ проклятыхъ , несмолкаемо ревущихъ пушекъ, трещащихъ пулеметовъ и винтовокъ врага. - Встать, впередъ! - все время кричать командиры. '- Бодрись, друзья! Немного еще осталось! - но разгоряченный моэгъ

не сознаетъ, что осталось еще больше половины, а передохнувшее герои върятъ что цъль близка и рвуться навстречу грому, презирая раны и самую смерть. Наши сердца сжимаются, въ бинокли мывидимъ какъ порЬдъли ряды доблестныхъ ротъ. Мы непрерывно стръляемъ бЪглымъ огнемъ, изъ парковъ намъ подвоэятъ все новые и новые патроны, но мелинитовыхъ ,увы, нътъ какъ нътъ¹.

 

Еще около получаса продолжается это восхожденге на Голгофу остатковъ геройскихъ ротъ. Вотъ они достигаютъ подножья горы и залегаютъ въ мертвомъ пространстве, но надо спъшить, ибо неприятель выкатываетъ орудхя изъ окоповъ, чтобы картечью

въ упоръ разстръливать эти доблестные остатки. Но вотъ огонь орудiй противника какъ будто смолкаетъ... И действительно, ихъ прислугой овладело какъ-бы оцъпененье,

когда близко, совсъмъ близко надвинулись эти возбужденный, красныя отъ натуги лица русскихъ солдатъ, и - противникъ прекратилъ огонь. Ворвавшиеся на батарею Московцы беэпощадно колятъ штыками тъхъ, кто не успълъ убъжать, кто молить о пощаде, - такая злоба овладъла ими, что остановить ихъ было невозможно".

 

Итог: защитники и расчеты австрийских орудий частью пребиты, частью рассеяны, орудия захвачены. Победа! 10 человек офицеров получают Георгия 4 степени, из них четверо – посмертно. Восемь человек награждены Георгиевским оружием, из них трое – посмертно.

Потери полка: 1 штаб- и 18 оберофицеров убиты, 38 офицеров ранено, рядовых и унтерофицеров убито и ранено свыше 2000 человек. Непосредственно у захваченных орудий собралось только 7 офицеров и около 800 солдат.

 

Замечательный и чудесный полк, наплевав на тактические хитрости, идет в лобовую атаку на неподавленную артиллерию² и стреляющую пехоту. Результат хочется охарактеризовать словами "полк уничтожен". Ну пусть не уничтожен, но близко к тому.

 

Было такое слово для обозначения одной из офицерских добродетелей - "молодечество". Это не просто готовность умереть в бою, а нарочитое презрение к смерти, находящее выражение в эффектном бравировании храбростью, "за пределами фола".

В Бородинском бою Барклай-де-Толли искал смерти. Уязвленный его храбростью Милорадович выехал вперед Барклая на 300 шагов и приказал подать себе завтрак. Это молодечество.

В Севастополе адмирал Нахимов не закрывал адмиральских эполет, обходя в виду неприятеля позиции. Это молодечество. Правда, с прогрессом военной техники молодечество как-то все реже приводило к позитиву. Вышедший на Малахов курган Нахимов ответил на просьбы офицеров, умолявших его закрыть эполеты шинелью: "Не всякая пуля в лоб-с" – и в следующую секунду был убит попавшей в лоб штуцерной пулей.

 

Но чем же являлось молодечество в обстановке Мировой войны?

 

____________________________

 

1. Под патронами автор имеет в виду артиллерийские патроны, т.е. "унитарные артиллерийские выстрелы", которые обычно называются снарядами. "Мелинитовые" - т.е. разрывные гранаты.

 

2. Накануне австрийцев пытались подавить артогнем, но вышло ровно наоборот.

[Maxim Bulava]

Одна из наиболее полных, по-моему, характеристик всего вреда "молодечества" встречается у протопресвитера Г. Шавельского, руководившего в то время военным духовенством:

 

"В храбрости тоже нельзя было отказать русскому офицеру: он шел всегда впереди, умирая спокойно. Более того: он считал своим долгом беспрерывно проявлять храбрость, часто подвергая свою жизнь риску, без нужды и пользы, иногда погибая без толку. Его девизом было: умру за царя и Родину. Тут заключался серьезный дефект настроения и идеологии нашего офицерства, которого оно не замечало.

 

Припоминаю такой случай. В июле 1911 года я посетил воинские части в г. Либаве. Моряки чествовали меня обедом в своем морском собрании. Зал был полон приглашенных. По обычаю произносились речи. Особенно яркой была речь председателя морского суда, полк. Юрковского (кажется, в фамилии не ошибаюсь). Он говорил о высоком настроении гарнизона и закончил свою речь: "Передайте его величеству, что мы все готовы сложить головы свои за царя и Отечество". Я ответил речью, содержание которой сводилось к следующему:

 

"Ваша готовность пожертвовать собою весьма почтенна и достойна того звания, которое вы носите. Но всё же задача вашего бытия и вашей службы — не умирать, а побеждать. Если вы все вернетесь невредимыми, но с победой, царь и Родина радостно увенчают вас лаврами; если же все вы доблестно умрете, но не достигнете победы, Родина погрузится в сугубый траур. Итак: не умирайте, а побеждайте!".

 

Как сейчас помню, эти простые слова буквально ошеломили всех. На лицах читалось недоумение, удивление: какую это ересь проповедует протопресвитер!?

 

Усвоенная огромной частью нашего офицерства, такая идеология была не только не верна по существу, но и в известном отношении опасна.

 

Ее ошибочность заключалась в том, что "геройству" тут приписывалось самодовлеющее значение. Государства же тратят колоссальные суммы на содержание армий не для того, чтобы любоваться эффектами подвигов своих воинов, а для реальных целей — защиты и победы.

 

Было время, когда личный подвиг в военном деле значил всё, когда столкновение двух армий разрешалось единоборством двух человек, когда пафос и геройство определяли исход боя.

 

В настоящее время личный подвиг является лишь одним из многих элементов победы, к каким относятся: наука, искусство, техника, — вообще, степень подготовки воинов и самого серьезного и спокойного отношения их ко всем деталям боя. Воину теперь мало быть храбрым и самоотверженным, — надо быть ему еще научно подготовленным, опытным и во всем предусмотрительным, надо хорошо знать и тонко понимать военное дело. Между тем, часто приходилось наблюдать, что в воине, уверенном, что он достиг высшей воинской доблести — готовности во всякую минуту сложить свою голову, развивались своего рода беспечность и небрежное отношение к реальной обстановке боя, к военному опыту и науке. Его захватывал своего рода психоз геройства. Идеал геройского подвига вплоть до геройской смерти заслонял у него идеал победы. Это уже было опасно для дела".