Владимир М.

Получается, собор может быть выше Папы?

С днем рожденя, Дмитрий!

Юрий Лужков: "С Лайзой Минелли мы пели и танцевали. Знаете песню «Калинка-малинка»? Там есть слова: «В саду ягода калинка-малинка моя». Лайза все время пела «в заду малинка моя». Мы ей с Кобзоном говорим: «Слушай, Лайза, не в заду, а в саду». Но она в концертном зале «Россия» все-таки спела «в заду».

Однажды Сталину доложили, что у маршала Рокосовского появилась любовница, и это известная актриса Валентина Серова, и мол, что с ним теперь делать будем. Сталин вынул изо рта трубку, чуть подумал и сказал: – Что будем, что будем... Завидовать будем!

"Многие убеждены, что вера вменена, засчитана и приписана им, и что чрез внешнее слышание Слова Божия и чрезТаинства усваиваются ими заслуги Христовы. Но при этом с ними не происходит никакого обновления, и они совсем не желают, чтобы Христос вселился в них, что [по сути только] и есть оправдание." (Валентин Вайгель "О жизни Христовой")

Пишет религиовед Оксана Куропаткина: "Второканонические книги, несмотря на частое их исключение из протестантских Библий, оказали определенное влияние на протестантскую культуру. Книгу Премудрости Иисуса, сына Сирахова, цитировали Мартин Лютер и Иоганн Арндт; цитата из этой книги («И имена их живут вечно» - Their name liveth for evermore, Сир 44:13) помещалась на британские военные мемориалы после Первой Мировой войны. Цитаты из книги Варуха включены в англиканское богослужение кануна Рождества Христова и на само Рождество. Второканонические книги есть и в протестантском искусстве: первая шведская пьеса была посвящена сюжету книги Товита («Комедия о Товии» Олауса Петри, основателя лютеранства в Швеции); гугенотский поэт Гийом дю Бартас, сподвижник Генриха Наваррского, слагал стихи о победе Иудифи над языческим полководцем Олоферном; Георг Фридрих Гендель написал ораторию «Иуда Маккавей», Иоганн Себастьян Бах - кантату 106, цитирующую книгу Иисуса Сираха; историю Сусанны изображал Рембрандт, изображения Иудифи можно встретить у Лукаса Кранаха Старшего и других протестантских художников; цитата из книги Иисуса Сираха («Теперь восхвалим славных мужей и отцов нашего рода» - Let us now praise famous men, and our fathers that begat us, Сир 44:1) помещены в начальные титры знаменитого фильма «Огненные колесницы»."

„Каждый может разозлиться — это легко; но разозлиться на того, на кого нужно, и настолько, насколько нужно, и тогда, когда нужно, и по той причине, по которой нужно, и так, как нужно, — это дано не каждому.“ — Аристотель

Хотя блокада и не упоминается, но место действия этого короткометражного фильма - Ленинград. Может, кто раньше смотрел.

Одна моя знакомая пять часов визжала на табурете. К ней пришла мышь и гуляла по кухне как по гастроному. Мыши хотелось на ужин чего-то необычного. Женщина боролась с грызуном противным голосом. Мышь морщилась, но терпела. На шум заглядывал кот, но чисто посмотреть. Он был пацифист, в его душе росли тюльпаны. Потом пришёл муж и спас всех шваброй. Бросил, промахнулся, и уже по звону посуды мышь поняла, больше здесь ей не рады. Пора. Конечно, виноват муж. Слава Сэ

Икона св. Максимилиана (надпись на свитке: "Я не буду солдатом этого мира. Я - воин Христа").

"Благодатию призванные к исповеданию веры, и первый порыв ревности явившие, и отложившие воинские поясы, но потом, аки псы, на свою блевотину возвратившиеся, так что некоторые и сребро употребляли, и посредством даров достигли возстановления в воинский чин: пусть они, после того как проведут три года слушая писание в притворе, после этого будут в течение десяти лет лежать ниц в церкви, прося прощения". Зонара, в своем толковании на это правило добавляет, что вообще никто не мог оставаться на военной службе, не отрекшись предварительно от христианской веры. Но уже несколько десятилетий спустя, Василий Великий нерешительно пишет о солдатах-христианах, вернувшихся с войны: "Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержалися от приобщения токмо святых таин". Церковь вступает в период, когда ей приходится балансировать между Христом и Кесарем, стараясь и Одному служить, и другого не обидеть. Так и возникает миф, что первых христиан от службы в армии удерживало только нежелание приносить жертвы богам. Так мы приходим и к нынешнему мифу о том, что любой солдат (даже не христианин), воюющий "за правое дело", может почитаться мучеником и святым.

Св. Иоанн Воин не ушел полностью со службы, однако занимался в армии тем, что на военном языке называется подрывной деятельностью: предупреждал христиан об очередной облаве, способствовал побегам, посещал братьев и сестер, брошенных в тюрьму. (Впрочем, по его житию, можно предположить, что ему не приходилось проливать кровь: возможно, он входил в части, охранявшие город). Полагаю, было бы преувеличением утверждать, что все ранние христиане были пацифистами (хотя бы потому, что у нас недостаточно исторических материалов о жизни церкви в это время). Однако в течение первых двух столетий их отношение к войне, оружию и службе в армии было настолько резко отрицательным, что ярый критик христианства философ Цельс писал: "Если бы все люди поступали так, как вы, ничто не мешало бы императору остаться в полном одиночестве, и с дезертирством его войск Империя попала бы в руки самых беззаконных варваров". На что христианский богослов Ориген ответил: "Христиан учили не защищаться от своих врагов; и поскольку они соблюдали законы, предписывающие кротость и любовь к человеку, они получили от Бога то, чего не достигли бы, если бы им было позволено вести войну, хотя они вполне могли бы это сделать". Стоит учитывать и ещё один момент. То, что необходимость отказа от военной службы не становится для ранних христиан большой проблемой, объясняется во многом не их готовностью служить в армии, а тем, что у императоров не было необходимости наполнять армию рекрутами. Об этом, в частности, пишет Василий Болотов: "Римские легионы наполнялись вереницей шедшими записываться добровольцами. Христиане, поэтому, могли попасть на службу только в исключительных случаях". Ситуация, когда христиан в армии становится много, так что они служат уже и в императорской гвардии, наступает только в конце 3 века. Опять же вовсе не обязательно, что они поступают на службу, уже приняв христианское крещение. В большинстве известных нам случаев они становятся христианами, уже будучи солдатами. И тут, действительно, кто-то, как Максимиллиан, почитает невозможным продолжать службу, а кто-то вынужден на ней остаться, ограничив то, что считает возможным на ней делать. К примеру, не применяет оружие против братьев во Христе. На самом деле пределы допустимого для солдата, принявшего христианство, достаточно четко очертил в начале третьего века св. Ипполит Римский в своих канонах (канон 10-15): "Относительно магистрата и воина: никого не убивать, хотя бы и получили приказ... Солдат под властью не должен убивать человека. Если ему прикажут, он не должен выполнять приказ и не должен приносить присягу. Если он не хочет, пусть будет отвергнут. Тот, кто обладает силой меча или является магистратом города, который носит багряницу пусть прекратит свое существование или будет отвергнут. Оглашенные или верующие, которые хотят стать солдатами, должны быть отвергнуты, потому что они презрели Бога. Христианин не должен становиться солдатом, если только его не принуждает вождь, носящий меч. Он не должен обременять себя кровавым грехом. Но если он пролил кровь, то не должен причащаться в таинствах, если только не очистится наказанием, слезами и плачем. Он не должен выступать с лукавством, но в страхе Божием". Лишь с течением времени христианская Церковь начинает меняться, уходя от чистоты евангельского идеала, приспосабливаясь к требованиям мира, чуждого Христу. И в христианских памятниках зафиксировано, как происходят эти изменения. В частности, из материалов Первого Никейского собора мы видим, как с принятием христианства в качестве государственной религии в армию бросаются те христиане, которые ранее ушли с воинской службы. Теперь они платят взятки, чтобы вернуться (напомню, что служба была делом престижным и денежным - помимо хорошего жалованья легионеру полагалось и прекрасное пенсионное обеспечение). В тот момент церковь ещё относится к этому с негодованием. В 12 правиле Первого Никейского собора сказано о таких "перебежчиках":

Блог священника Иоанна Бурдина. ХРИСТИАНЕ В АРМИИ После заметки о том, почему Христос не оставил притчи "о сопротивлении злу силой", меня начали убеждать, что в христианстве не было мучеников-солдат, казненных за отказ убивать или брать в руки оружие. Полагаю, этот миф возник с появлением имперского варианта христианства. Якобы мученики-воины были казнены только за отказ приносить жертвы богам. На самом деле среди них были как те, кто полностью отказывался воевать и убивать, так и те, кто сражались с язычниками, но уклонялись от применения оружия против христиан. На этом не принято акцентировать внимание, поэтому и возник столь стойкий миф. К счастью: сохранились мученические акты, в которых достаточно подробно описаны суды над первыми христианами (в том числе солдатами). К сожалению: мало кто из русских православных их знает и тем более изучает. На самом деле, жития святых изобилуют примерами отказа от военной службы по убеждениям. Напомню несколько. Именно за отказ от военной службы в 295 г. был казнён св. воин Максимилиан. Стенограмма суда над ним сохранилась в его мартирологе. На суде он заявил: "Я не могу сражаться за этот мир… Говорю вам, я христианин". В ответ на это проконсул указал, что в римской армии служили христиане. Максимилиан ответил: "Это их дело. Я тоже христианин и не могу служить". Точно так же св. Мартин Турский оставил армию после своего обращения. Сообщается, что он был призван к Цезарю для вручения воинской награды, но отказался ее брать, заявив: "До сих пор я служил вам солдатом. Теперь позвольте мне служить Христу. Отдайте награду этим другим. Они собираются воевать, а я воин Христов, и мне не дозволено воевать". В похожей ситуации новокрещеный сотник св. Маркелл бросил на пиру свои воинские знаки отличия, сказав: "Я служу Иисусу Христу, вечному Царю. Я больше не буду служить вашим императорам и презираю поклонение вашим богам из дерева и камня, которые являются глухими и немыми идолами". Материалы суда над святителем Марцеллом также сохранились. Сообщается, что на этом суде он заявил, что "христианину, который служит Господу Христу, не подобает служить в армиях мира". За отказ от военной службы по христианским мотивам были канонизированы св. Киби, св. Кадок и св. Феаген. Последний пострадал вместе со св. Иероном. Это был необычайно сильный и мужественный крестьянин, которого призвали в императорскую армию как весьма многообещающего солдата. Иерон отказался от службы, обратил в бегство пришедших за ним вербовщиков и вместе с 18 другими христианами, также попавшими под призыв, спрятался в пещере. Императорские солдаты штурмовали пещеру, однако силой схватить христиан не смогли. Выманили хитростью. Казнены они, действительно, были после отказа принести жертву, однако, это, скорее, была финальная точка в их упорном сопротивлении военной службе (всего в тот день казнили 32 призывников-христиан). Документально хуже подтверждена история фиванского легиона под командованием святого Маврикия. Мученические акты в их отношении не сохранились, так как суда не было. Осталась только устная легенда, зафиксированная в послании св. епископа Евхерия. Десять человек из этого легиона прославлены поименно. Остальные известны под именем агаунских мучеников (не менее тысячи человек). Они не отказывались полностью брать в руки оружие, сражаясь против врагов-язычников. Однако взбунтовались, когда им приказали подавить восстание христиан. Они заявили, что не могут убивать своих братьев-христиан ни при каких обстоятельствах и ни по какой причине: "Мы не можем обагрять наши руки кровью невинных людей (христиан). Мы приняли присягу Богу прежде, чем мы приняли присягу тебе. Ты не сможешь придать никакого доверия нашей второй присяге, если мы нарушим другую, первую. Вы приказали нам казнить христиан — смотрите, мы — такие же". Сообщается, что легион был построен, и каждый десятый солдат был казнен. После каждого нового отказа ещё раз казнили каждого десятого, пока не истребили весь легион.

А эти апокрифы - действительно часть Св. Предания? Мне помнится, в католическом катехизисе есть такая хорошая фраза о том, что от апостольского предания следует отличать различные предания, бытующие в Церкви. которые могут в большей или меньшей степени соответствуют преданию апостольскому. Вот все эти апокрифические рассказы о Богородице в самом деле относятся к апостольскому преданию, а потому их нельзя подвергать сомнению? А в самой РКЦ неужели никто из ученых не подвергает сомнению, скажем, историчность события входа Марии во святая святых иерусалимского храма, не выходя при этом за рамки католической ортодоксии? Кажется, в этой теме я как раз приводил статью, критически рассматривающую историческую основу праздника Ввведения? Кстати, я сам без малейшего понятия, кто она такая, но ее посты мне нравятся, они интересные.

Я разместил здесь это видео отнюдь не из-за привлекательного оформления ролика. Я подписан на телеграм-канал Ковынева, где он размещает ссылки на свои видео, и периодически на него захожу. Мне показалось, что данная тема может оказаться интересной.

Почему же нельзя сказать, что проиграл партии, которая взяла верх в Церкви?

По всей видимости, во избежание протестантских пороков, о котрых говорит Ковынев. Мне понравился упоминаемый им принцип: pray, pay, obey - молись, плати, слушайся. Вот к послушанию-то, если верить Ковыневу, протестанты особенно не привыкли. Обычный неофитский огонь, как мне видится. Ничего такого сугубо протестантского.

Владислав Ковынев говорит о проблемах, с которыми сталлкиваются протестанты, перешедшие в католичество. По его мнению, главных из них две: 1) ложное представление о Церкви и духовности, при котором бывший протестант ожидает увидеть в Церкви собрание святых, но святость при этом он понимает достаточно примитивно: не пей, не кури, не матерись, жене не изменяй - и вот ты уже святой; отсюда впадение в фарисейство; 2) критиканство, сохранение протестантского революционного настроя. Мне все же думается, что в данном видео Ковынев описывает лишь один из типов протестантизма.

Безусловно, это так. Но основания этого почитания Церковь, выходит, увидела не в Библии, а в апокрифических писаниях.

Смотрели? Как впечатления?

Сейчас я вам всем докажу, что седьмой псалом - лучший псалом. 1. Он седьмой. Шаббатный псалом 2. Он показывает здравомыслие молитвы: Спаси,... чтобы враг... не разорвал, когда спасти уже невозможно. (Пс 7:2-3) Бог может творить чудеса и для Него нет ничего непосильного. Но существует невозможность спасения, выраженная в том числе в невмешательстве Бога тогда, когда спасение было бы органично и своевременно до естественности. Поэтому Иисус молится о Чаше в Гефсимании, а не на Голгофе. Поэтому даже невозможно-спасенные Анания, Азария и Мисаил (вавилонские евреи, не сгоревшие в печи огненной) не молились Богу о своем чудесном избавлении, а благословляли Его. Эти стихи об уважении к Божьей воле и о готовности принять ее, даже если она смертельно тяжела, без ожидания, что Он, аки добрый Гудвин, решит все проблемы и совершит невозможное, несвоевременное, чудесное спасение. 3. В ответ на все бесконечные вопли нечитавших ВЗ христиан о том, как там жестокие иудеи призывают кары на головы своих врагов, заботясь только о своем народе, звучит величайшая песня справедливости: Господи, Боже мой! Если я сделал то, что мне приписывают, несправедливостью какою запятнал себя, зло коль я творил тому, кто в мире был со мною, или грабил я того, кто беспричинно стал моим врагом, пусть недруг мой преследует, настигнет пусть меня, пусть в землю втопчет жизнь мою и честь мою во прах повергнет. (Пс. 7:4 - 6) Это вам не "Господи помилуй (40 раз)". Это высокая готовность не только принять наказание, но и призвать его на себя, молитва к Богу, чтобы Тот не предавал Свою справедливость, равно карая и великого Давида, и иноплеменных язычников. А ещё это чудесное напоминание, что страх Божий и страх Божьего суда - не одно и то же. Давид не боится смертельного приговора, если есть на нем вина, то он готов о нем даже молиться. И страх Божий от бесстрашия перед Божьей карой никуда не девается. 4. Ей, гряди, Господи Иисусе Христе (ветхозаветный выпуск): ...Воспрянь ради меня — Ты заповедал правый суд! Собравшись, пусть народы станут вкруг Тебя, и Ты воссядь над ними в вышине небес. (Пс 7:7 - 😎 Ещё до того, как пророк Захария написал о единении всех народов в праздновании Суккота, прославляя одного Бога, ещё до знаменитого "ни эллина, ни иудея, ни скифа...", ещё даже до Соломоновой молитвы о принятии в Иерусалимском Храме иноплеменников, до Елисея, обратившего к Богу Израиля сирийского министра обороны Неемана... Потомок моавитянки Руфи, царь Давид, молится о том, чтобы народы стали вокруг Единого Бога и Тот согласился воссесть над ними, стать Господом для всех, ни от кого не отвернувшись. Шах и мат, антисемиты: вот он, настоящий Израиль, возносящий песню о вере чужих народов. 5. После красивой вставки о том, что Бог держит над праведником щит, появляется это: Бог — Судия праведный, зло всякий день осуждает Он гневно, и против того, кто не кается, Свой меч острит Он, лук Его согнут, туго натянут... (Пс. 7:12 - 13) Курильщик расставит акценты на натянутом луке и остром мече. Здоровый христианин - на тех, против кого направлено оружие. Не против грешников. Против тех, кто не кается. Это удивительная фраза для Ветхого Завета - кара не для тех, кто грешит, а для тех, кто не приносит покаяния. При том, что Ветхий Завет не знает о прощении сознательных грехов: Тора говорит о жертвах всесожжения только за невольные грехи, а за намеренные надлежит принять справедливое возмездие, как принял Моисей, так и не увидев Землю Обетованную. И вот, оказывается, что Бог острит меч и возводит лук не против грешника, а против некающегося. Против того, кто никогда не узнает, что такое "метанойя", потому что не хочет этого знать. 6. Пасхалка на ещё ненаписанную Песнь Песней: "Сильна, как смерть, любовь, стрелы ее - стрелы огненные": Свои Он приготовил орудия смерти, огонь несут стрелы Его (Пс. 7:14) 7. Что бы мы делали без "не рой другому яму"? Да, эта великая фраза - тоже седьмой псалом: И знай: кто зачинает зло...роет яму, углубляет ее, но сам же в нее попадает. (Пс. 7:15 - 16) Елизавета Иванькова

Батюшка Лютер цитирует Елизавету Иванькову: "Однажды израильтянка по имени Анна очень долго не могла забеременеть. Она была уже в почтенном возрасте, но все равно продолжала молиться, чтобы Бог дал ей ребенка. У нее был любящий муж, средства к существованию, но без ребенка жизнь не казалась полной и она пришла в Храм, где пообещала посвятить ребенка Богу, если Тот услышит ее молитвы. Анна родила, Анна вскормила ребенка и ещё совсем маленьким привела к первосвященнику, служившему при Ковчеге Завета, и юное дитя с ранних лет служило Богу Израиля, ознаменовав собой окончание одной эпохи и начало другой. Как звали этого ребенка вам ответит любая бабушка на приходе: Мария, Богородица. Почти все правильно, только Самуил, судья Израиля. Среди самых редко читаемых билейских книг Царства и Паралипоменон на первом месте, и именно 1Царств (в масоретском тексте 1Самуила) рассказывает, как родился и взрослел тот, кто станет последним судьей Израиля, помажет на царство первых его царей, завершая эпоху Судей и положив начало Царствам. В четвертом веке Епифаний Кипрский писал о том, что развелось много фанфиков про Богородицу. Мол, мы про нее не знаем ничего толком, а тут из каждого утюга рассказывают о том как она жила, как умерла, какую кашу на завтрак ела (Панарион, глава "Против антидикомариамитов"). В конце пятого века эти фанфики (aka апокрифы) множатся ещё сильнее. Епифаний проиграет. В пятом веке возрастут недовольства почитанием Марии и в шестом Церковь начнет устанавливать богородичные праздники, вводя поздние апокрифические тексты в богослужение, обрастая таким количеством фольклора, что не почитать Богородицу теперь кажется воистину непостижимым, у нее в жизни чудес случалось едва ли не больше, чем у Иисуса. В девятом веке финальный гвоздь забит и почти дословный пересказ библейской истории Самуила становится детством Богородицы. И это, братья и сестры, причина, почему сначала Писание, а потом - все остальное. Это не протестантизм, это то, что позволит нам отличать Предание от средневекового фольклора, прочно засевшего в церковной традиции. Сначала Библия с параллельными комментариями разных толкователей, потом - жития святых, Богородицы и апостолов. Да, это долго. Да, Библию нужно изучать годами, чтобы пророки не смешивались в однообразную кашу, Песнь Песней не вгоняла в краску, и Послание в Коринф не путались с Посланием в Эфес. Но это куда важнее сказок про поединок Геркулеса Георгия и дракона, Марию в Святая Святых и Серафима с медведями. Мария достойна того, чтобы не почитали не за враньё о ней. Ее нисколько не умаляет правда: история о том, что Дева родила и вырастила Бога, следовала за Ним, пробиваясь то через толпы фанатов, то через толпы палачей, пытаясь защитить Создателя миров и от усталости, и от креста. Без ангелов за столом, без жизни в Храме, без воскресения раньше всех остальных. Она красивая без рюшей и трёх килограммов фольклорной косметики."