Католические проповеди

[Neta]

[Neta]

[Helena]

Почему Бог допускает зло?

 

Часто можно услышать вопрос: если Бог существует, то, как объяснить существование зла в мире, страдания праведных, убийства, землетрясения, смерть невинных? Обычно говорят так: «Если Бог всемогущ и любит нас, то зла быть не должно». Как следствие, или Бога нет, или Он не всемогущ, или Он нас не любит.

Что тут можно сказать? Христианское учение гласит, что ответ на тайну зла – это вся история спасения, начиная с первородного греха и заканчивая смертью и воскресением Иисуса. Людям, знакомым с этой историей, легче понять, почему существует зло. Мне лишь хотелось бы высказать здесь несколько мыслей, которые, надеюсь, помогут глубже осмыслить эту проблему и немного лучше в ней разобраться.

В первую очередь, нужно отметить, что причина зла в нашем мире – это одновременно и причина добра, а потому устранить эту причину значило бы покончить не только со злом, но и с добром. Ведь причина существования и зла, и добра – это свобода. Отнимите свободу, и не будет убийств, воровства, клеветы... Но не будет и таких людей, как св. Максимильян Кольбе, о. Дамиан, проведший жизнь среди прокаженных, и миллионы других добрых людей.

У Бога было только две возможности. Первая: сотворить мир, в котором существовали бы лишь планеты Луна, Марс, Юпитер и т.д., но без планеты Земли, а значит, и людей. В таком мире не было бы никакого зла, никто не страдал бы: мир скал, рек и даже животных, но не более того. Вторая возможность: сотворить известный нам мир, где есть также такие существа, как люди, наделенные свободой, а значит, и способностью творить добро и зло. Да, в этом мире есть боль, но, без сомнения, есть и любовь. Какой из двух описанных миров лучше? Конечно, второй. Именно поэтому Бог выбрал его!

Более того, когда зло вошло в мир (первородный грех), Бог решил полностью погрузиться в него, чтобы исправить и улучшить его, насколько это возможно, не нарушая свободы. Не стану говорить здесь об истории спасения человеческого рода, но именно это и сделал Бог.

Предлагаю читателю немного пофантазировать. Попробуем уничтожить зло в мире, не уничтожив свободы. Посмотрим, что у нас получится.

Какое-то время тому назад один самолет упал в океан; погибли десятки людей. Как оказалось, причиной трагедии стала техническая неполадка: люди, которые должны были следить за исправностью всех агрегатов самолета, не сделали этого. Представим себе мир, в котором каждый раз, когда кто-нибудь ведет себя безответственно, Бог вмешивается и все исправляет. В случае с тем самолетом Господь вращал бы винты, не отремонтированные вовремя механиками, и борт без происшествий достиг бы пункта назначения. Пассажиры сойдут, и один из них, выйдя в город, станет переходить дорогу, не обращая внимания на несущиеся автомобили. И вот, о несчастье, одна из машин сбила его. Но нет, подождите: прежде чем она сбила его, вновь вмешался Бог и установил светофор за несколько метров до этого места, так что машина остановилась. Однако, так как только что, светофора там не было, то другие водители лихорадочно жмут на тормоза, и автомобили врезаются друг в друга. И, выходит, виноват Бог. Постойте! Оказывается, машины в момент столкновения стали резиновыми, а потому никак не пострадали в аварии. Вот сейчас на светофоре загорится зеленый, и они снова станут металлическими и смогут помчаться дальше.

Не правда ли, сюрреалистичный мир?! Если бы Бог так часто вмешивался в нашу жизнь, то мы были бы абсолютно правы, сказав, что, на самом деле, и не живем. Приходит грабитель с пистолетом, но вмешивается Бог, и оружие дает осечку. Тут появляется полиция, и Бог решает спасти преступника, потому что оказаться в тюрьме – это тоже зло. И вот Господь, как супермен, уносит грабителя по воздуху. Для такого мира есть только одно подходящее слово: смешно!

Мир без страданий, которого требуют многие, просто смешон. Не поленитесь, вообразите себе его, и вы сразу же это поймете. Зачем механику проверять самолеты, если этим занимается Бог? Зачем ему идти на работу, если Бог и так накормит его детей? Зачем жене варить и жарить, если для этого есть Бог? У дома нет крыши, потому что зачем беспокоиться о том, о чем может позаботиться Бог, Который прекрасно справляется с крышами. И так со всем.

Намного труднее проблема природных катаклизмов. Например: землетрясение, унесшее сотни жизней. Почему Бог допускает такое? Христианское вероучение гласит, что стихийные бедствия также отчасти являются следствием первородного греха: человек хотел независимости от Бога и внес беспорядок, из-за которого низшие творения не подчиняются высшим. Кроме того, говорят, что физическое зло не есть зло абсолютное. Попробую объяснить это на самых простых примерах.

Представим себе сильный снегопад в апреле. Для владельца лыжного корта, оказавшегося на грани разорения, это может стать спасением. Для живущего рядом крестьянина – катастрофой. Что делать Богу? Посоветуем Ему сделать так, чтобы снег падал только на лыжню, и все будет в порядке. Но чего хочет мать девочки, которая каталась на этом корте и сломала ногу? Чтобы снега не было вообще. А что посоветовал бы Богу хозяин больницы, где оказалась та девочка и почти нет других пациентов, а ему нужны деньги на дорогостоящее лечение сына, страдающего врожденным заболеванием? Мы можем продолжать такие истории до бесконечности и вряд ли найдем справедливое решение, так как для этого пришлось бы выслушать всех людей, которые тем или иным образом выиграли бы или проиграли на этом снеге. И я вижу здесь только один выход: уж лучше, пусть Бог Сам решает, идти снегу или не идти, а мы постараемся приспособиться к обстоятельствам.

Св. Игнатий Лойола, прежде чем посвятить свою жизнь Богу, был солдатом. В одной из битв он получил тяжелое ранение (которого мы постарались бы избежать, чтобы избежать страдания вообще). Лойола не мог двигаться, и пришлось долго пролежать в кровати. Чтобы хоть как-то развлечься, он попросил принести ему какие-нибудь книги о рыцарях. Но в доме нашлись (еще одно страдание!) только религиозные книги. Солдат прочел их и решил стать воином Христа.

Вместо заключения расскажу одну очень поучительную историю. Жил-был один добрый человек по имени Иван. Его сердце сжималось от жалости всякий раз, когда он видел в окно бедную девочку, торговавшую на улице спичками. Наступила холодная зима, а девочка по-прежнему каждый день стояла на улице. «Да при таких морозах эта бедная девочка просто умрет. Почему Бог ничего не сделает с этим?» – часто думал Иван. И вот, однажды ночью ему приснился сон: он увидел старого безногого волка. «Бедный старый волк, – пожалел его Иван, – без лап он не сможет поймать оленя и умрет от голода». Но вдруг появился лев, который поймал оленя, поел сам, а остатки бросил волку. «Как хорошо, что Бог сотворил льва», – решил Иван и проснулся. А на следующий день при виде дрожащей от холода девочки наш сердобольный герой снова спросил, почему Бог не сделает ничего, чтобы помочь ей, и вдруг услышал слова: «Иван, Я уже сделал кое-что, чтобы помочь этой девочке: Я создал тебя».

 

о. Карлос Лаоз

[Helena]

Если Бог знает, что я сделаю завтра, то разве можно назвать меня свободным?

 

Очень часто можно слышать такие слова: «Если Бог знает, что я сделаю завтра, то меня нельзя назвать свободным: мой завтрашний поступок предопределен». А некоторые идут даже дальше и говорят: «Если Бог предвидел, что Иуда предаст Иисуса, то Искариот не несет вины за предательство: он лишь исполнил ту роль, которую Бог ему предназначил, и не мог поступить иначе – он не был свободен». Есть и те, кто, критикуя христианство, заявляет, что Иуда сделал услугу Иисусу, желавшему, как-никак, искупить человечество: в этом смысле Иуду нужно почитать как святого, потому что он сотрудничал с замыслом Божьим. Кое-кто использует подобные аргументы для нападок на христианство: они выставляют себя умнее других, а верующих считают наивными простофилями, неспособными понять столь «очевидные» вещи – очевидные для людей, не ослепленных верой (являющейся для них простым суеверием).

В этой статье мы попытаемся пролить немного света на данный вопрос, опираясь при этом на учение Церкви. Ответ прост, но требует кое-каких разъяснений. Мы придем к нему в два этапа, выяснив, что говорит нам по данному поводу наш собственный опыт и что говорят богословы.

Наш повседневный опыт ясно показывает нам, что мы свободны, чрезвычайно свободны. Например, вы сами решаете для себя, продолжать ли читать эту статью или же лучше закрыть журнал и немного вздремнуть. И вы продолжаете чтение не потому, что так предопределил для вас Бог, а потому, что какое-то время назад кто-то заговорил с вами на эту тему, или потому, что сейчас вам не хочется спать, и нет места, где прилечь. Примерно то же можно сказать и о других ситуациях: почему я иду за покупками именно в этот магазин, а не в другой, почему молюсь розарием, а не смотрю телевизор и не слушаю радио…

Кроме того, вы считаете свободными и других людей, потому полагаете, что в этом они равны вам. Поэтому, если кто-то подбежит к вам сзади и выкрадет кошелек, то вы не подумаете: «Что ж, Бог предвидел, что этот юноша украдет у меня кошелек, а потому мне стоит смириться с этим». Нет, скорее всего, вы побежите за этим парнем или пойдете в полицию и напишите заявление. И если полицейские ничего не предпримут, то вы не скажете себе: «Что ж, Бог предвидел, что полицейские не обратят никакого внимания на мое заявление, и поэтому так оно и случилось».

Те, кто критикует Сталина, Гитлера и Мао за их бесчисленные преступления, поступают, как люди, полагающие, что Сталин, Гитлер и Мао действовали свободно, а не исполняли неумолимо ту роль, которую предназначил им Бог. В конечном счете, каждый житель этой планеты считает других свободными и поступает соответственно этому своему убеждению. Даже критики христианства думают так же, как мы: что мы свободны. Именно потому они и критикуют нас, что считают, будто бы мы совершили нечто злое свободно. Т.е. это одна из тех немногих идей, с которой согласны практически все – как верующие, так и неверующие: мы свободны.

Посмотрим, что говорят богословы. Сразу же можно сказать, что они думают так же, как и обычные люди: что мы поистине свободны. Вопрос в том, как они это объясняют.

Когда я говорю: «Бог знает сегодня, что я сделаю завтра», то совершаю ошибку, полагая, что для Бога есть «сегодня» и «завтра», что для Него время течет так же, как для меня. Для нас обязателен именно такой порядок вещей, чтобы одно событие закончилось раньше, чем начнется следующее. Я не могу писать два слова одновременно. Не могу находиться в двух местах в один и тот же момент. Я не могу одновременно рождаться и жениться. Моя жизнь состоит из отрезков; я как будто «путешествую» через различные периоды моей жизни: рождение, детство, юность, зрелость… я прохожу собственную жизнь, а не переживаю ее целиком каждое мгновение: я живу отрезками.

Но у Бога все иначе. Бог не стареет, не изменяется. Для Бога нет времени, Он вне времени, для Него все в настоящем или, лучше сказать, в Его глазах все происходит одновременно, события не следуют одно за другим, и необязательно, чтобы одно завершилось прежде, чем начнется другое. Как говорит К.С. Льюис: «Если ты воображаешь, что время – это прямая линия, вдоль которой ты движешься, то представь себе, что Бог – это вся та страница, на которой начертана эта линия». Нам, чтобы попасть из одного пункта в другой на этой линии, нужно покинуть первый пункт: мы должны покинуть «А», чтобы придти в «Б», и не можем придти в «В», не покинув «Б». Но с Богом все иначе: Бог видит всю линию сразу. Он видит листок, на котором начерчены все линии всех людей, даже тех, кто еще не родился.

Бог владеет собственной жизнью целиком, а не в отрезках. Боэций определил вечность как «совершенное владение нескончаемой жизнью». Вечный Бог совершенно владеет всеми частями собственной жизни: Ему не нужно оставить позади радость, которую доставила Ему твоя вчерашняя молитва, чтобы насладиться той радостью, которую Ты принесешь Ему сегодня. Другими словами, Бог видит сразу всю твою жизнь от рождения до смерти. Для Него нет времени, нет последовательности мгновений. Бог уже радуется, видя тебя рядом с Собой на небесах!

Кому-то, возможно, поможет, такое сравнение: предположим, парень смотрит по телевизору запись футбольного матча. Из газет он заранее знает, что встреча окончится со счетом 2-0. Но результат оказался таким не потому, что парень заранее знал его, а потому, что игроки одной команды играли хуже другой. Телезритель находится «вне» времени этого матча.

Как говорил св. Фома, Бог знает заранее, что я сделаю по собственной свободной воле, т.е. мои будущие свободные поступки. Он знает также о тех событиях, которые обязательно наступят. Например, что завтра в Санкт-Петербурге пойдет дождь. Он знал и о том, что сделает Иуда, но это не снимает с Иуды вины. Бог вмешивается в историю людей незаметно, не отнимая у них свободы, и ведет все к тому, чтобы свободные человеческие поступки, в конце концов, послужили исполнению Его спасительного замысла.

 

 

о. Карлос Лаоз

[Neta]

https://youtu.be/oKFuyEV0B68

[Neta]

[Neta]

IV воскресенье Поста

Слепорожденный

Христос Сам становится судом для мира и для каждого. Его свет позволяет увидеть истину о себе, свои грехи, свое несовпадение с собственным идеалом и одновременно увидеть верную любовь Бога, которая продолжает смотреть с милосердием вопреки всем моим падениям и всей грязи. Бог продолжает видеть и любить красоту человека, которого Он Сам сотворил. Его свет учит видеть не красоту самого себя, но красоту Бога в Его любви к нам.

Но именно потому, что сначала я увижу свое несовершенство и только в сравнении с ним смогу воспринимать красоту прощения Божия, красоту нового творения, которое совершает Слово Бога, смешанное с землёй человека, я могу предпочесть остаться во тьме моего собственного взгляда, в котором я прекрасен сам по себе, а другой человек – презираемый грешник, которого Бог не смеет любить.

Даже ученики задают вопрос фарисеев – кто согрешил. Несовершенство, ошибка, болезнь могут иметь только одно объяснение – чужой грех. Всегда чужой, потому что для себя есть множество оправданий.
Только согласившись принять свет Христа можно очиститься от своей слепоты, увидеть грехи не чтобы утонуть в них, но чтобы вместе с ними увидеть полный милосердия взгляд Бога. Постепенно прозревая, узнать в незнакомом человеке того, в ком совершается действие Бога.

А можно остаться слепым, выжигающим множество критериев, но не признающим свободу Бога действовать через кого Он хочет.

Сколько раз мы говорим: зачем его слушать, он грешник. Сколько раз, сталкиваясь с человеком, скованным своим страданием, отношением других, страхом реакции окружающих говорим: сам во всем виноват.
Когда Папа просит молиться о тех, кто пострадал от действий католиков, мы снова оказываемся перед судом того же света Христа: признаем ли и свою ответственность за помощь, или повторим обычную реакцию на любое сообщение о жертвах насилия – сама виновата?

о. Сергей Тимашов

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]

4 воскресенье Пасхи (В): Одно стадо, один Пастырь
Чтение Деяний святых Апостолов 4, 8-11
Чтение первого Послания святого Апостола Иоанна 3, 1-2
+ Чтение святого Евангелия от Иоанна 10, 11-18

В то время: Иисус сказал: Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец. А наёмник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка, и оставляет овец, и бежит; и волк расхищает овец, и разгоняет их. А наёмник бежит, потому что наёмник, и нерадит об овцах. Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, так и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец. Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора; и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь. Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять её. Никто не отнимает её у Меня; но Я Сам отдаю её. Имею власть отдать её и власть имею опять принять её. Сию заповедь получил Я от Отца Моего.

Евхаристическая община, которая, как мы видели на прошлой неделе (и на позапрошлой), является местом явления Воскресшего и встречи с Ним, также является структурированной общиной: в ней есть разные служения, разные призвания, которые способствуют благу общего тела и его миссии в мире (свидетельство). Вот почему, если само сообщество является «богословским местом», сферой опыта Воскресшего, то и службы, и служения, возникающие в нем, должны пониматься в этом сакраментальном смысле, то есть как выражение и отражение присутствия Христа. Среди этих различных служений есть одно, имеющее осевой характер, вокруг которого выделяются и структурируются остальные, так что множественность призваний и харизм не вредила общению: это служение пастырей, Апостолов, продолжающие свою деятельность через священническое служение (епископы, пресвитеры и диаконы), которые должны заботиться о благе паствы Христовой, направлять и учить новый народ Божий и предстоять на его литургических собраниях.

Это вопрос, который в наши дни вызывает особые трудности. Существует сильная тенденция не доверять любой власти, видеть в ней просто обычную структуру вдасти, с которой нужно как-то мириться, но на которую смотрят с подозрением, как на своего рода необходимое зло. И это проецируется и на Церковь, устанавливая различия, подобные тем, которые говорят об «институциональной церкви» и «низовой церкви»; различия, следует сразу сказать, которые не имеют никакого подтверждения в Откровении, как в Библии, так и в церковном Предании. Здесь к христианской общине применяются схемы, присущие гражданскому и политическому обществу, предполагающие, что, поскольку в них законные и социально целесообразные истина или благо могут быть приняты только в том случае, если они пользуются консенсусом большинства (это часто состояние мнения, вызванное с помощью тонких коммуникативных техник, а зачастую пропаганды и манипуляций), забывая, что истина веры и ее практические последствия в первую очередь являются результатом Откровения от Бога, т.е., даром, который Бог дал нам в Иисусе Христе и который мы не можем изменить по своему усмотрению или в соответствии с преобладающими на данный момент мнениями.

Иисус Христос избрал пастырей, Апостолов и их преемников, и наделил их особой властью в общине (ср. Лк 10, 16), чтобы обеспечить верность тому хранилищу веры, которое приводит нас в живой контакт с Ним Самим, с историческим и Воскресшим Иисусом, с общиной, которая сопровождала Его по дорогам Галилеи и дала первое свидетельство о Воскресении.

Мистагогическая катехизация, которая показывает нам места присутствия Воскресшего Господа, сегодня говорит нам, что и среди пастырей, и в их служении есть единственный Пастырь. Трудности, которые эта форма присутствия вызывает у многих верующих (в том числе у многих, кто участвует в том же служении, или у верующих, получивших богословское образование и активно работающих в Церкви), могут быть разрешены только в том случае, если мы попытаемся взглянуть на пастырей не с определенной идеологической точки зрения, которая видит там только властные структуры, но только исходя из веры. Это та же вера, которая требовалась для того, чтобы уверовать в Воскресение при виде пустой гробницы или та, которая возникала при прикосновении к ранам Воскресшего. Возможные недостатки и грехи пастырей, людей среди людей, также уязвимых и, следовательно, ранимых, не должны служить оправданием для отказа принять на веру эту форму явления Воскресшего (тесно связанную и зависящую от общины верных и Евхаристии); или, как мы иногда делаем, «выбирать» между ними и принимать только тех, кто, например, «моего круга». Эти критерии отбора – лучший способ превратить Церковь в партию или секту, а не в многообразное сообщество учеников, собранное по инициативе Учителя и вокруг Него, как это должно быть.

Именно эта вера помогает нам понять, что то, что придает ценность общине учеников, – это присутствие Иисуса среди них, и именно это присутствие придает хлебу и вину, которые они разделяют качество Тела и Крови Христа, это также то, что нам нужно, что придает нам ценность и побуждает нас принять служение пастырей – это единственный Пастырь, Иисус Христос, который пасет свой народ через них. Это вопрос не власти, а служения. Здесь мы не можем не вспомнить слова самого Иисуса, предостерегающего от соблазнов власти и «желания быть больше»: «Кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою» (Мф 20, 26). Глядя на это, мы понимаем, что быть пастырем (Апостолом, епископом) – это, прежде всего, бремя и ответственность, за которые те, кто принял это служение, должны будут отчитываться перед Богом. Святой Августин справедливо сказал в своей речи о пастырях: «Мы христиане и мы епископы. Быть христианами – это для нашего же блага; быть епископами – для вашего. В том, чтобы быть христианами, нужно смотреть на нашу полезность; в том, чтобы быть епископами, – только на вашу. Потому, что мы христиане, мы должны нести ответственность перед Богом за свою жизнь, также мы являемся епископами, поэтому мы должны нести ответственность за выполнение нашего служения».

Тот факт, что есть только один Пастырь, означает, в конечном итоге, что, подчиняясь пастырям, мы подчиняемся Христу, и в этом наша свобода: свобода принимать их в вере, не впадая в рабское отношение к ним; свобода также смело выражать свои собственные мнения, даже критические, но в духе веры и послушания. Чтобы созреть в вере, важно преодолеть это хроническое недоверие к Церкви в ее пастырях (то, что с таким небольшим уважением и с еще меньшим милосердием называют «институциональной Церковью») и занять позицию веры и принятия. И это означает и для самих пастырей, что если они и могут требовать послушания, то не в силу своей собственной власти или авторитета, а только во имя Христа, как сегодня говорит Петр в первом чтении: то, что они делают или говорят, должно быть только и всегда во имя Иисуса Христа Назарянина, Который был распят, «ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян 4, 12). И спасение – это не что иное, как быть детьми Божьими в Сыне. Христос был распят именно для этого: чтобы спасти нас от греха и смерти и сделать нас причастными Его собственному сыновству. И если это так, и если пастыри должны воспроизводить в себе служение Христа-Пастыря, это означает, что то, что они должны делать, – это, подобно Доброму Пастырю, отдавать жизнь за своих овец. Отдавать свою жизнь – значит говорить, работать, увещевать, наставлять, слушать, исправлять и быть готовым к высшему свидетельству, если того потребуют обстоятельства. Выполняя долг своего пастырского призвания, мы должны также иметь возможность воскликнуть, глядя на них (и в них на единственного Пастыря): «Смотрите, какую любовь дал нам Отец!» (Ин 3, 1).

Если мы так, с верой, увидим эту форму присутствия Воскресшего, мы поймем, что это служение, в котором мы все можем так или иначе участвовать. Во-первых, потому что у каждого из нас есть свой уровень ответственности в Церкви: как у отцов или матерей, в других многочисленных церковных служениях и призваниях, подающих пример, передающих веру самыми разными способами, также и у каждого из нас есть своя небольшая паства, которая была доверена нам и за которое мы отвечаем. И, во-вторых, потому что все мы призваны и можем, если захотим, служить другим с готовностью отдать за них жизнь.

 

Хосе-М Вегас

[Neta]

 

[Neta]

 

[Neta]